Земля
— На линии сто десять киловольт Озон-Фирюсиха
включить основное заземление, на привода
линейного и обходного разъединителей
вывесить плакаты по технике безопасности.
Пять пятьдесят четыре. Угу, — сказал в
телефонных трубку диспетчер
электроподстанции Пилин, записал в
оперативный журнал: «5.54. ДРДУ... На линии
Озон— Фирюсиха» и — отложил авторучку.
— Так вот, значит, — повернулся он к
электромонтёру Анечке, — я говорю на
суде при разводе: квартиру я подам на
размен. Трёхкомнатную на две однокомнатные
с доплатой. Она мне: не имеешь право.
Представляешь? — скривил губы Пилин. —
Типа, она владелица, а я только прописан.
Типа, по новому жилищному кодексу
приоритет у владельца, а я только зарегистрирован.
Анечка положила перед Пилиным бланк переключений.
— На, распишись в бланке переключений, —
предложила своим тоненьким голосом.
— Написала? Давай, — Пилин взял у неё
бланк. — А сама-то не расписалась.
Анечка взяла ручку и черкнула ей в графе
«производит переключения».
— А то забудешь сам потом, — пропищала.
Пилин вывел закорючку над «контролирует переключения».
— А тут, значит, идём с моей новой по улице,
— продолжил Пилин рассказ свой. — И,
представляешь — он навстречу. Муженёк
её. Да, чувствуется выпивший. И говорит:
приятно познакомиться! А я ему: не приятно
познакомиться. Представляешь?
Анечка встала из за стола.
— Пошли, пошли заземление включать, время
идёт, — сказала, — Меньше, чем через час
уже утренняя смена придёт, — кивнула на дверь.
— Пошли, — согласился Пилин и встал тоже.
— Беру ссуду сто пятьдесят тысяч и
выплачиваю бывшему мужу долю квартиры.
Столько просит, — развел ладони.
Дежурные пошли по коридору в комнату за плакатами
безопасности и трубой для оперативных преключений.
— А сынок её, моей новой уже ко мне привык,
— шёл за Анечкой Пилин. — Ходили вчера
в кино с ним на этого, как его, м-м... Ну, фиг с ним.
Анечка взяла плакаты и трубу, Пилин фонарик.
— Ага, — всё рассказывал Пилин. — А шурин
мне тут говорит: разведётесь, а венчание
тоже надо аннулировать. Зачем, говорю?
Типа, после смерти опять тогда соединитесь
навеки на небесах, представляешь?
Чушь-то! Ну, венчались для красоты, на
камеру снимали. Ага, надо, говорит, в
область ехать к митрополиту подавать
прошение о церковном разводе. Сейчас, поехал!
Анечка взяла трехдюймовую трубу, четыре плакат
«Не включать. Работа на линии» и
«Заземлено». Пилин достал из шкафа фонарик
— И, это, Санька, сын, бездарь, техникум
бросил, ничего не хочет — учиться не
хочет, работать его устроил в магазин
компьютерный, так через неделю выгнали,
— продолжил о своём Пилин. — Я говорю:
давай в институт иди, я оплачу. Сейчас
высшее образование получить раз плюнуть.
Плати бабки только и никто не выкинет.
Да, конечно, обесценилось высшее
образование. Все кому не лень прут туда.
Экономистов развелось, как собак
нерезаных. Вот мы учились — до ночи в
библиотеке сидели, а сейчас вся учеба
— скачал из интернета реферат, сдал и
вся учеба. Цык! — возмущённо цыкнул Пилин.
Они вышли на крыльцо, Пилин включил фонарик
и поднес к лицу снизу.
— Я инопланетянин! — пошутил.
— Пошли, инопланетянин, — махнула плакатами
Анечка и сошла с крыльца.
Пилин посмотрел на ясное звездное небо и
направил туда световой столб от фонарика,
осветив на чёрном бездонном небе жёлтые
точки звезд. Потом осветил путь впереди
Анечки и пошел за ней, стараясь попадать
в её следы на снегу.
— Анют, а ты в инопланетян веришь? — спросил сзади.
— Не-а, — ответила та, не оборачиваясь.
— А я хочу встретиться, — сказал Пилин.
— Зачем? — спросила Анечка.
— Как зачем? Расширить свои познания
вселенной. Так вот, типа, здравствуй,
брателла! Пошли выпьем! — сказал весело Пилин.
— А он тебе — и тобой закусим, брателла,
— ответила Анечка. — Свети лучше вперёд.
— Ладно, — посерьёзнел Пилин. — Так, Озон
— Фирюсиха, — и снова всмотрелся в
темень неба. — А вообще, скоро полетит
на Марс пилотируемый корабль. Вот если
бы мне предложили — лети, мол, Пилин, в
один конец, мол, вот тебе, ванвэй тикет,
помнишь у Бони Эм? Я бы полетел!
— И сдох бы там, — отрезала Анечка.
— Ну и что! Полтора года пути всего. Взял
бы с собой бутылку коньяка и пистолет, как Гагарин.
— Мало, — сказала Анечка.
— Для празднования прилёта. Ну, больше
бы. Отрапортовал, что прилетел, посмотрел
на свой бронзовый памятник и… Блин,
фонарик уже разряжается! — пощёлкал
Пилин тумблер угасающего фонарика.
— Правильно идем? — спросила Анечка.
— Да, правильно-то, правильно! — ответил
Пилин. — Снег не чистят. Чей это участок?
— Не знаю, — ответила Анечка.
— Ань, вот ты женщина, — сказал Пилин
Анечке в спину и чуть не упал в темноте.
— Ай! Ань, слышь, ты молодая замужняя
женщина, рассуди вот, чего вам бабам не
хватает? Про себя я — мужик сорока лет
в собственом соку, не курящий, можно
сказать не пьющий. А? Работает, зарплату
получает в энергетике нормальную,
социальный пакет имеет. А всё плохой! А
я тебе скажу, — снова чуть не споткнулся
Пилин. — Ай! Вы всю жизнь слушаетесь
своих мам. А мамы вас ревнуют к вашим мужьям. Так?
— Темень какая на электроподстанции, —
только сказала Анечка. — Сколько раз
говорили, в журнал дефектов писали, что
освещение не работает! И фонарь зарядку не держит.
— Ага. Ещё напишем, — согласился Пилин.
Они подошли к линейному разъединителю.
— Давай, я. Не бабье это дело, — выхватил
Пилин трубу у Анечки.
— У вас мужиков всё не бабье! Совсем со
счетов нас снимаете. Ну-ка, — Анечка
взяла у Пилина трубу назад.
— Как хочешь! — не стал спорить Пилин. —
Со счетов! Вон бывшую мою не заставишь
чего делать! И за квартиру я платил
всегда, и за коммунальные. А тут,
представляешь? Меня спрашивает, типа:
а куда идти платить-то? Смехотура!
Анечка вставила трубу в рычаг, покачала её и
дернула на себя.
Раздался хлопок отключившегося воздушного выключателя.
Белая ветвящаяся дуга с громким скрипом
метнулась с проводов в землю через
разъединитель и Анечку. Синяя роба
Анечки вспыхнула красно-жёлтым пламенем.
Она дико вскрикнула, подпрыгнула и рухнула на землю.
Пилин с вытаращенными глазами, трясясь и
шатаясь попятился назад.
— Гол! Защемляющие ножи не туда включили, — выговорил он.
Повернувшись, на ватных ногах побежал на щит управления,
потом остановился и побежал к Анечке.
Подбежав к ней, он сел на колени и начал
её трясти за плечи.
— Аня! Аня! — кричал Пилин.
Аня не отвечала.
Пилин трясущейся рукой поднял ей веко, пытаясь
разглядеть зрачок, но из-за темноты
ничего не смог увидеть. Ощупал сонную
артерию, пытаясь ощутить пульс, но из-за
тремора руки ничего не смог определить.
Тогда он ударил ей кулаком в грудь. Потом ещё раз.
Прислушался. Присмотрелся.
Аня не отвечала.
— Вот тебе инопланетяне! — крикнул Пилин,
— Всё, посадят нахрен. Аня! Анечка, очнись!
Анечка не реагировала.
Пилин ударил ей
в грудь третий раз. Потрогал сонную —
тишина. Потом начал расстёгивать куртку.
Распахнув её, он расстегнул блузку.
Распахнув её, он рывком снял лифчик.
Большие груди
Анечки разъехались в подмышки. Пилин
дотронулся до них, ощутив тепло и помял,
отогревая замёрзшие пальцы. Потом,
потерев ладони друг о друга, он ударил
кулаком в грудину Анечки.
Анечка вдруг вздогнула и затряслась.
— Аня! Живая? — обрадовался Пилин.
Он запахнул Анечке блузку, куртку, приподнял её и потащил.
Внеся в здание щита управления, Пилин положил её на пол.
Анечка открыла глаза и, медленно качаясь, села.
— Я… Я… Чего это… А? — писклявым своим голосом проговорила.
— Всё нормально! — радовался уже Пилин,
— Да, вот, «землю» на напряжение воткнули.
Вдруг зазвонил коммутатор.
— Гадство, звонят вовсю уже! Теперь выгонят
нахрен с работы! — закричал Пилин и
побежал из здания. Выбежав уже за ворота
подстанции, Пилин остановился. Чёрный
небосвод разрезала светящаяся полоса,
на конце которой остановился ослепительный
шар. Он быстро увеличился в размерах и,
превратившись в диск размером с
автомобиль, сел на дорогу перед Пилиным.
Пилин почувствовал,
как тело его окаменело, даже языком не
смог пошевелить, чтобы выговорить:
возьмите меня отсюда на ваш Марс. Он
только смог промычать эти слова,
почувствовал, как-будто весь организм
охватил огонь и потерял сознание.
Через минуту на
дороге уже никого и ничего не было. Небо
быстро становилось светлее, звёзды
прозрачнее. Вдалеке, за снежной землёй
огоньками окон ещё светился поселок,
ожидая рассвет нового зимнего дня.
Конец
Павел Н. Лаптев
|
