Благотворительный фонд «ОМК-Участие» известен своими программами помощи больным детям и семьям, попавшим в сложную жизненную ситуациюЕго поддержку ощущают и медицинские учреждения, и образовательные организации в разных городах страны, однако фонд не замыкается только на благотворительных программах – он предлагает и реализует идеи, которые меняют социальную среду, развивают и закладывают основы нового мировоззрения у молодежи. О программах фонда, социальной и благотворительной сферах, а также о настоящем и будущем волонтерского движения с «Промышленностью и обществом» побеседовала председатель попечительского совета благотворительного фонда «ОМК-Участие» Ирина Седых.
– Как вы считаете, понятие благотворительности уже вошло в сознание россиян, или эта сфера по-прежнему остается уделом благотворительных фондов и отдельных обеспеченных жертвователей?За последние несколько лет отношение людей к благотворительности серьезно изменилось. Например, у нас в компании появилось огромное количество волонтеров: в течение года мы проводим множество акций и, стоит нам только обратиться за поддержкой к нашим сотрудникам, как мы сразу набираем необходимое количество участников. Это – яркое свидетельство того, что среди нас очень много неравнодушных людей, для которых участие в социальных акциях – возможность помочь ближнему, и, одновременно, реализовать свою социальную функцию. И я не говорю не только о столице – точно такая же ситуация в регионах. Наши сотрудники с удовольствием участвуют в ежегодной предновогодней акции в цирке, куда мы приглашаем около 1000 детей-сирот, в активностях, которые мы регулярно устраиваем в детских больницах, в спортивных мероприятиях.
Прошлой осенью мы проводили благотворительный забег, и на него вышло несколько тысяч участников! Так мы окончательно убедились, что объединение проектов фонда с интересами сотрудников имеет огромный потенциал, на который мы всегда можем рассчитывать. Если людям дать возможность сочетать собственные увлечения с помощью нуждающимся, то это не только подталкивает их к действию, но и дает понимание, что благотворительность – это не только и не столько «про деньги», это – про желание помочь. Каждый может найти занятие по душе: развлекать детей в цирке, организовать праздник в больнице или поучаствовать в забеге. Стереотип, что благотворительностью могут заниматься лишь те, кто имеет много денег, разрушается. Тот же опыт центральных каналов показывает, что благодаря небольшим взносам отдельных зрителей можно сделать большое доброе дело. То есть, постепенно к россиянам приходит понимание того, что помочь может каждый желающий это сделать.
– «ОМК-Участие» действует по всей России. Есть ли разница в отношении к благотворительности от региона к региону?Конечно, в каждом городе своя история. Страна у нас большая, люди разные. Мы иной раз сталкиваемся с ситуацией, когда более благополучный город менее активен при проведении благотворительных акций, чем город со сложным социальным контекстом. Можно сказать, что чем тяжелее жизнь в регионе, тем люди отзывчивее: быстрее откликаются на наши предложения и проявляют больше инициативы.
– У нас в стране люди традиционно привыкли полагаться на резервы частных предприятий больше, чем на помощь государства, ведь, по сути, крупный бизнес выполняет множество социальных функций. На ваш взгляд, возможны ли перемены в этой системе в ближайшие годы?В царской России 80% объектов социальной сферы, особенно в крупных городах, содержались за счет меценатов. Во все времена на частные деньги строились больницы, странноприимные дома, учебные заведения и культурные учреждения. И это совершенно нормально! Однако неверно было бы абсолютно все эти расходы переложить на плечи бизнесменов. Государство ни в коем случае не должно уходить из социальной сферы, оно должно поощрять благотворительную деятельность и помогать частному бизнесу в ее реализации. Бизнес привносит в социальную сферу свой подход и старается эффективно вкладывать средства, чтобы продолжать решать системные задачи. Он помогает построить благотворительную систему как отлаженный бизнес-механизм, систематизировать ее, сделать профессиональной, а не случайной и хаотичной помощью, как иногда это бывает.
– Стала ли благотворительность в нашей стране более профессиональной? Может ли она превратиться в самостоятельный бизнес, подобный тому институту, который развит в Европе и Америке?На мой взгляд, в России есть много профессиональных некоммерческих организаций. С другой стороны, есть и люди, которые от чистого сердца хотят помогать, но не всегда понимают, что изначально нужно отстроить систему. Со временем, я думаю, они к этому придут: они учатся на своих ошибках и отслеживают опыт успешных некоммерческих организаций. Благотворительность сложна тем, что в ней должны быть и система, но в то же время ни в коем случае нельзя забывать про душу, которую, безусловно, необходимо вкладывать. Это - обязательный компонент, без него ничего не получится. Каким бы ярким ни казался благотворительный проект, чего он стоит, если от его реализации никому не станет легче?
С другой стороны, мне довольно сложно говорить про другие фонды, поскольку наш действует при крупной компании, которая успешно развивается. Мы делаем все, чтобы наши действия носили системный характер. Любая помощь, которую мы оказываем, - будь то выделение средств ребенку на лечение, разработка образовательного проекта или выстраивание сотрудничества с Обществом детских онкологов – перед тем, как приступить к реализации проекта, мы в течение длительного времени продумываем, анализируем и обсуждаем то, как выстроить нашу работу, чтобы принести максимальную пользу. И очень радуемся, если удается решить проблемы наших подопечных! Если это крупный образовательный проект, то мы трудимся над каждой строчкой договора, чтобы каждая из сторон четко понимала, к какой цели она движется, какие задачи решает, и что в результате изменится к лучшему.
– Как вы относитесь к разовым благотворительным мероприятиям?Если вы имеете ввиду светские благотворительные аукционы, то я не сторонница помпезных акций. Нужно, в первую очередь, думать о том, чтобы собрать средств в разы большие, чем было потрачено на проведение мероприятия. Вообще, если говорить об аукционах, мне сложно совместить их с моим пониманием благотворительной деятельности. Однако не могу не признать, что есть много весьма успешных проектов, в которых участвуют яркие личности, а суммы собираемых средств не могут не впечатлять. Способы поучаствовать в добрых делах бывают самые разные, и каждый выбирает тот, который ему ближе. Важно только всегда отслеживать конечный эффект – оказана ли реальная помощь тем, ради кого собираются средства.
– Изменились ли планы работы фонда в связи с кризисной ситуацией последних лет?Слава богу, наш фонд от кризиса не пострадал, а бюджет по сравнению с прошлым годом даже увеличился благодаря нашим учредителям и акционерам – всем, кто помогает нам в работе. Впрочем, то, что стало сложнее, мы, конечно, чувствуем. Особенно когда речь идет о закупках импортного оборудования или лекарств – тут сразу понимаешь, что расходы выросли. Хотя у фонда есть друзья за пределами нашей компании, мы не занимаемся внешним фандрайзингом. Наши друзья нам доверяют и продолжают помогать на протяжении многих лет. Именно благодаря нашим друзьям, учредителям фонда и основным акционерам компании ОМК, мы поддерживаем все наши программы на прежнем уровне.
– Вы и возглавляемый вами фонд «ОМК-Участие» находитесь в числе инициаторов и организаторов имеющего всероссийскую и международную известность фестиваля «Арт-Овраг». Это уже не благотворительная, а, скорее, социальная история. Каковы планы развития фестиваля и что уже можно сказать об «Арт-Овраге» 2016?Это шестой по счету фестиваль, и подготовка к нему идет полным ходом. Несмотря на то, что основная программа намечена на 3-5 июня, у нас уже часть конкурсов прошла, а часть идет сейчас – например, конкурс стрит-арта «Спектр города», в результате которого в Выксе появится три новых граффити на жилых домах. Безусловно, мы приглашаем поучаствовать в мероприятии всех, ведь «Арт-Овраг» – фестиваль не только для профессионалов, но и для горожан и гостей Выксы.
Я надеюсь, что ОМК будет продолжать финансировать этот проект и дальше, ведь это социальный проект для города, его жителей, подрастающего поколения выксунцев. Хотелось бы, чтобы молодежь реализовывала себя через современное искусство и спорт, чтобы у них развился творческий потенциал, а взгляд повернулся в сторону созидания. Дело в том, что наш фестиваль родился как некая альтернатива вредным привычкам: благодаря фестивалю молодежь тянется к чему-то новому, интересному, современному, поэтому мы предпочли экстремальные виды спорта и авангард - классическому искусству. У молодых людей есть выбор: пойти в подворотню и пить пиво или поучаствовать в фестивале - собрать те же самые пластиковые бутылки, сделать из них арт-объект и посмотреть новым взглядом на привычные вещи. Насколько нам это удалось? Не берусь сказать, что за 6 лет ситуация кардинально изменилась, но она меняется. Мы это видим по людям, которые становятся участниками фестивальной программы, по постоянно растущему числу волонтеров, по количеству тех, кто приходит в парк Выксы в дни фестиваля. Нельзя изменить мировоззрение человека в одночасье, но повышение интереса горожан к фестивалю мы констатируем ежегодно.
– Поколение меняется не за один фестиваль…Да, не за один год, и даже, наверное, не за те 6 лет, которые существует «Арт-Овраг». Однако все мероприятия фестиваля и огромное количество мастер-классов и лекций способствуют этим изменениям. Овладевая техниками современного искусства, создавая арт-объекты своими руками, дети и молодежь начинают бережнее относиться к своему городу. Конечно, далеко не все из них станут художниками, однако, новые впечатления в последствии помешают им что-то сломать, разбить, нанести вред своему здоровью, окружающим и городской среде. Такая у меня мечта... И я верю, что нам удастся изменить мировоззрение выксунцев в лучшую сторону, ведь им жить в этом городе, строить его дальше.
– Насколько активно фонд работает с волонтерами, развивается ли это сотрудничество? Утвердилось ли у сотрудников понимание, что волонтером может быть каждый?
Именно от волонтеров мы получаем информацию, как должен развиваться фестиваль. Но если говорить о проектах фонда в целом, то я не могу не упомянуть компанию ОМК. Два года назад мы запустили корпоративную программу «ОМК-Партнерство», цель которой - использовать инициативу сотрудников по реализации добрый дел во всех городах присутствия. Мне кажется неправильным игнорировать желание людей себя проявить в чем-то хорошем, и благотворительные акции нашего фонда как раз дают такую возможность. Программа «ОМК-Партнерство» выводит волонтерство на новый уровень, потому что, помимо простого участия в акциях, люди могут сами инициировать проект и реализовать его, компания лишь оказывает материальную поддержку. В этом году, к примеру, от сотрудников ОМК на конкурс идей для социальных проектов поступило 76 заявок, 24 из которых мы поддержим финансово.
Вопрос не в том, чтобы компания пришла, выделила деньги и покрасила забор в моем дворе, а в том, чтобы я как житель этого двора мог сделать это своими руками. Думаю, не совсем правильно рассчитывать на то, что все дружными рядами пойдут работать волонтерами, ведь нужно, чтобы люди делали это осознанно. Но если каждый будет делать то, что он может, а не просто сидеть и ждать, сложа руки, когда кто-то придет и сделает это за него, то ситуация начнет меняться к лучшему. Очень хочется, чтобы люди понимали: от каждого как от человека, от гражданина, многое зависит.
– Молодежь часто самостоятельно организует, например, поездки в дом престарелых, или еще куда-то, где нужны помощь и участие. Тенденция уже есть?Есть, и я радуюсь, когда встречаю такие истории. Это доказывает, что все больше людей, которым хочется что-то делать своими руками, душой, сердцем, и они готовы в это вкладывать собственные ресурсы.
У нас в фонде есть такой пример: ежегодно в канун Нового года в московском онкоцентре мы устраиваем акцию «С миру по елке», привлекая студентов университетов. Они были первокурсниками, когда приняли участие в мероприятии первый раз, а в этом году, будучи уже на четвертом курсе, они пришли к нам с собственным проектом. За три года участия в наших акциях в качестве волонтеров они научились понимать систему благотворительной деятельности и смогли адаптировать ее под собственную идею. Молодые волонтеры предложили провести акцию «Скажи скворечнику «Да!», она прошла 23 апреля в сквере Булгакова на Патриарших прудах, и прошла прекрасно! Зимой детишки в онкоцентре расписывали скворечники, а весной мы повесили эти скворечники в городе, чтобы птицы могли обосноваться в них и вырастить потомство. Нам безумно приятно, что студенты от волонтерства двигаются к собственным проектам. Меня искренне радует, когда я вижу, сколько души они вкладывают в проект, как скрупулезно прорабатывают детали, продумывают, что и как должно быть сделано. Ведь я понимаю, что когда студенты закончат университет, они останутся неравнодушными людьми и будут действовать не только себе на благо, но и помогать ближнему.
– Осуществляет ли «ОМК-Участие» сотрудничество с другими фондами, помогающими онкобольным детям или семьям, попавшим в сложную жизненную ситуацию?С другими фондами тесного сотрудничества нет – мы рассчитываем на собственные силы, у нас собственные программы. У меня периодически появляются мысли, что можно было бы объединить усилия нескольких фондов для решения одной глобальной проблемы, но пока, мне кажется, благотворительные фонды в России для этого слишком разобщены. Может быть, со временем найдется лидер, который эту глобальную цель сформулирует и объединит вокруг себя фонды для ее достижения.
– Кроме спасения жизни и здоровья детей, фонд занимается их воспитанием и обучением, помогая реализации современных педагогических программ. Кому и как надо сегодня объединить усилия, чтобы в стране росло здоровое, нравственное, культурное поколение?Поскольку наш фонд изначально работал с детьми с особенностями развития, либо с проблемами со здоровьем, то вполне логично должны были появиться и образовательные программы для педагогов, работающих с такими детьми. Я не очень люблю слово «жалость», потому что это редко созидающее чувство, но оно может стать ступенькой, которая приведет к желанию что-то сделать для других. И вот мы столкнулись с тем, что большое количество детей по состоянию здоровья не могут посещать школу, но при этом у них есть потребность учиться. Их действительно жалко. Конечно, есть мамочки, которые кладут свою жизнь на то, чтобы обучить своего ребенка, но нам хочется, чтобы такие дети посещали школу, общались со своими сверстниками на равных, играли с ними в игры, участвовали в школьных концертах. Ведь природа, отбирая у человека какую-то способность, усиливает другие – например, дети, которые плохо видят, часто потрясающе поют. Нам важно, чтобы они чувствовали свою ценность и могли реализовывать свой творческий потенциал.
Существует государственная программа по инклюзивному обучению, и мы очень хотим, чтобы ее цели были достигнуты. Понятно, что она требует огромного количества средств, потому что наши школы не приспособлены к потребностям детей с особенностями развития. Это одна сторона вопроса. Вторая же заключается в том, что ментально, психологически, даже сами педагоги иногда не готовы к обучению таких детей. Не готовы и родители обычных детей, в классе которых может оказаться такой ребенок. А вот сами дети очень хорошо реагируют друг на друга - они не мыслят категориями «инвалид – не инвалид». К сожалению, это взрослые внушают им, что вот этот человек не такой как все, что на него не надо обращать внимания, с ним не надо дружить, а нужно отвернуться, не смотреть. Очень хочется поменять такое отношение в обществе.
Второй год подряд мы сотрудничаем с московским аналитическим научно-методическим центром «Развитие и коррекция», который возглавляет Елена Дмитриевна Худенко. Педагоги центра специально для учителей Выксы разрабатывают программу, которая позволит принять в школу детей с сохраненным интеллектом, и они смогут учиться вместе с другими детьми. Это как раз тот случай синергии государства и частного бизнеса, о котором мы говорили. Как мне кажется, все стороны в этой ситуации только выигрывают – мы готовы вложится в то, чтобы, к примеру, сделать пандусы в школе и расширить дверные проемы, а государство получит полноценного члена общества, который в последствии будет трудиться на благо страны.
Однако не менее важно кардинально поменять отношение педагогов и родителей, которым такое положение вещей может показаться непривычным и даже возмутительным. В прошлом году, когда мы только начинали эту программу, мы сфокусировались на работе с мамами особенных детей и самими детьми, а в этом году мы получили письмо от школьных педагогов из Выксы с просьбой продолжить реализацию программы. Учителям достаточно дать инструменты, как с такими детьми работать. Мы ведь часто испытываем страх от того, чего просто не знаем, не умеем себя вести в новой для нас ситуации. А когда есть понимание, как нужно действовать, страх уходит, и новое и необычное превращается в норму и повседневность.
– Какая из программ фонда наиболее близка именно вам, или все одинаково важны?Мне они все близки, потому что ни одну программу мы не выпускаем в свет, если не «прожили» ее в душе, не проработали и не нашли те правильные слова, способы и методы, которые точно сформулируют ее суть и помогут решить поставленные задачи. Есть даже такой своеобразный индикатор: если у нас, людей, которые работают в фонде, забились сердца, появилось чувство удовлетворения и радости от найденного – это показатель того, что проект можно запускать в работу. С холодной душой к делу подходить не получается - такой у нас собрался неравнодушный народ. Иногда бывают, на первый взгляд, очень яркие идеи, но когда мы начинаем их прорабатывать, то чувствуем, что что-то не складывается. Тогда либо откладываем идею в сторону, чтобы потом додумать, либо (бывает и такое) решаем, что это не наш проект.
