Ещё в детские годы в нём сочеталось несочетаемое: будучи чуть ли не главным хулиганом школы, «висел» на Доске почёта. Имел обострённое чувство справедливости, и если считал, что что-то сделали неправильно, мог озвучить это любому. Кто бы мог подумать, что в скором времени он возглавит тимуровское движение и пообщается с самой сестрой Гайдара!Он называет себя непокорным по жизни. А ещё белой вороной. Так почему же к этому на вид суровому дядьке тянутся дети, доверяют свои секреты, бегут за помощью и раскрывают души? Качества настоящего мужчины, доброе сердце и умение принимать чужую беду как свою сделали Владимира Филоненко в глазах детей бесспорным авторитетом. Его методы педагогики не укладываются в общепринятые рамки, наверное поэтому его убеждениям поддаются самые «колючие» характеры.
– Владимир Владимирович, расскажите о себе.– Я родился 6 сентября 1964 года в Досчатом. Там же пошёл в первый класс. Потом переехали в город, и школу заканчивал уже в Выксе. Натурой обладал свободолюбивой и никакого давления над собой не принимал. С 5-6 класса меня заметила старшая пионервожатая школы №6 Людмила Нехаева и привлекла к общественной работе. Я упирался как мог – хулиган же. Но в итоге стал вожаком тимуровского движения. Сначала школы, потом района. Позже поступил в Шиморское речное училище, где с первого курса влился в общественную работу. А к третьему уже был заместителем комсорга.
– Штурман, помощник механика. Почему именно эта специальность?– Дед был морским офицером. Да и романтика манила! Я до сих пор неисправимый романтик. Наверное, последний в городе!
– Каждый неисправимый романтик пишет стихи и играет на гитаре?– Похоже. Играть научился лет в 13. Сначала были многострадальные три блатных аккорда, на которых целый год играл все песни подряд. Потом освоил другие. Слух был наследственным, так как отец с матерью в молодости ходили в хор. А стихи стал писать уже в более позднем возрасте.
– Удалось поработать по профессии?– Отходил две навигации и понял, что «цыганская» жизнь вдали от дома не для меня. Отслужил в армии. Вернулся. Как раз проводился набор в пожарную охрану. Прошёл тестирование, медкомиссию – взяли. Три года трудился бойцом. А однажды комсомол сказал: «Иди!», и меня отправили в школу №4 для подготовки смотра строя и песни. Я считал, что работа с детьми – это абстракция и вообще не моё. Да и никогда себя в душе «Макаренко» не чувствовал. Всё же взял ребят – класс попался «шебутной» – одним словом, «В», так сказать, весь «цвет». Ну и я далеко не ангел был – короче, общий язык нашли быстро.
– Так в школе появился Вовочка?– Я по жизни белая ворона. Выходит это не умышленно, само по себе. Я помню, как тогда для всех стали шоком наши походы на природу зимой. А мы пили чай из растопленного снега, пекли картошку, играли в казаков-разбойников. Многие крутили пальцем у виска. Но мы были счастливы.
– Владимир Владимирович – звучит по-президентски. Почему же не любите, когда Вас называют по отчеству?– Однажды мне предложили попробовать себя вожатым. В «Лазурном». Помню, как прошёл посвящение, как
вручили символический картонный ключ
от ребячьих сердец, который храню до сих пор. И одна строчка из памятки вожатого запомнилась на всю жизнь: «Ты остаёшься вожатым до тех пор, пока тебя называют по имени». Поэтому я и сейчас стараюсь снизить до минимума обращения по отчеству.
– Что дальше?– Однажды познакомился с супругами Баикиными – Леной и Сашей. Стали общаться. Они начали агитировали меня поступать в университет. Я упирался. Но потом всё же поступил. На истфак. То, что я его закончил – это личная заслуга моей мамы. Она просто пинками выгоняла меня на сессии. И когда я принёс домой диплом, то сказал: «Мама, это не мой диплом, это – твой!».
– Именно в то время пришла идея создания собственного клуба?
– Саша и Лена были историками, преподавали, увлекались бардовскими песнями. У нас было много общего. Мы часами обсуждали исторические темы, вели разговоры про патриотизм. И вот как-то Саша говорит: а создай свой клуб. Почему бы и нет? Пришёл в школу №6 – директор меня поддержал. Так появился «Витязь». Вот уже 21 год прошёл с тех пор. Даже не верится. Чего только за это время не было: поездки на заставы, прыжки с парашютом, инсценированные сражения. Делали мечи из дерева, плели кольчуги из граверов – всего и не упомнишь.
– Владимир Филоненко – он какой?– По состоянию души – я не дядька. Из-за долгого общения с детьми и мои черты характера тоже стали иметь некоторые свойства детскости. Я – человек, в котором уживаются абсолютно несовместимые свойства: я вспыльчивый, не смогу подставить левую щеку, если ударили по правой. Но одновременно с этим – не злопамятный, порой излишне жалостливый. Возможно, это не очень вяжется с моим внешним видом, но это так. Не приемлю нацизм и национализм в любых проявлениях. Жизнь научила тому, что нет плохих национальностей. Есть отвратительные люди, которые эту национальность позорят. За всю историю клуба у нас занимались и китаец, и кореец, и грузин, и армянин, и татарин, и мордвин. И все уживались. Надо уметь жить с людьми и ладить.
– Знаю, что Вы на свои деньги покупаете ребятам подарки, а порой и одежду.– Поскольку вышло так, что своей семьи у меня нет, я «отрываюсь» на воспитанниках. Ситуации дома у всех разные, поэтому кому-то приходилось покупать платья, кому-то – верхнюю одежду, кому-то – спортивные костюмы. Двое ребят очень мечтали о велосипеде, но родители по каким-то причинам не могли его купить. И я решил на день рождения сделать им такой подарок. В итоге наткнулся на родительское непонимание, ведь у многих в голове не укладывается, как можно на свои деньги купить что-то не своему ребёнку. У меня для таких людей ответ один – чужих детей не бывает.
– Ваш человек – это кто?– Человек без заморочек, апломба, без претензий на уникальность. Тот, кто не продаст, не предаст, не сменяет.
– А такие вообще существуют?– Это странно, но да.
– Есть люди, которые оказывают на Вас влияние?– На меня до сих пор влияют дети. Например, старшие девчонки могут сделать замечание: «Что ты всё время в камуфляже ходишь? Зимой и летом одним цветом. Ты так никогда свою семью и не заведёшь, кто на тебя, на такого, смотреть будет?!».
– В чём лучше всего разбираетесь?– Я неплохо ориентируюсь в лесу. Если меня в детстве на улице кто-то обижал, я прятаться бежал не домой, а в лес. К нему отношусь как к живому существу. И своих ребят учу бережному отношению к природе: пока на дереве есть хоть одна зелёная ветка – это дерево живое. Его трогать нельзя.
– Чем Вас можно удивить?– Раньше много чем можно было, а сейчас, наверное, уже ничем.
– Нынешнее поколений детей отличается от предыдущего?– Когда говорят, что одно поколение лучше, другое хуже, это враньё. Не бывает плохих детей. Мои воспитанники все умники и умницы, и за них я стоял и буду стоять горой. Да их и трогать-то боятся.
– Когда видите парня с косичкой и с серьгой в ухе, что о нём думаете?– Ничего хорошего! Просто эти парни или не знают, или забыли, как должен
выглядеть настоящий мужчина. Пускай зайдут в Интернет и посмотрят на солдат, спортсменов. В большинстве своём такие люди не представляют, для чего изначально мужчины вставляли в ухо серьгу. Например, в семье казаков её носил единственный, младший либо ещё не женатый сын. Во время боя таких ребят ставили во второй эшелон, потому что в первом, как правило, 50% солдат погибали в начале атаки.
– Когда простительно плакать мужчине?– Когда теряешь очень близкого человека. И от радости, наверное. Сам-то я на это не слишком щедрый.
– От многого в жизни приходилось отказываться?– А как это измерить – много или мало? Мне часто говорили: пока ты не бросишь свой клуб, ты никогда не заведёшь семью. Где такую «сумасшедшую» найти, чтобы постоянно терпела в доме чужих детей?! Но получилось как получилось. Они ведь для меня – всё. Я пропускаю через себя жизнь каждого из них. Они мне доверяют, а я умею бережно относиться к чужой душе и чужой тайне. Не мыслю себя без этой работы, без этих ребят – я один из них.
– Что дорогого стоит?– Никогда не забуду, как однажды я заканчивал зимнюю сессию на четвёртом курсе. Своим сообщил, мол, буду тогда-то. А у нас перенесли экзамен, и я приехал на три дня позже. Сразу с автобуса побежал в клуб. Захожу, смотрю, в коридоре на куске обоев под самым потолком фломастерами написано: «Друг, брат, учитель, с приездом!». Эти слова стали для меня самой большой наградой и признанием. Потом ещё узнал, что они три вечера подряд, ожидая меня, кипятили воду, чтоб к моему приходу был горячий чай. Лучшего просто нельзя пожелать. За это можно всё отдать.
Ольга Попова
