Культура

Балдина В.В.
По страницам мемуаров. Николай Шепелев.

«Тебе преданный А.Сухово-Кобылин» Так написал выдающийся русский драматург посвящение к своей последней и лучшей, по его мнению, пьесе – «Смерть Тарелкина» (1869). Слова эти обращены к Николаю Дмитриевичу Шепелеву, двоюродному дяде и другу жизни. Дружба их началась с детства и была долгой и верной. Александра Сухово-Кобылина, требовательного к людям и разборчивого в друзьях, привлекали в Николае искренность и сердечность, артистическая душа, тонкое художественное чувство. Шепелев-младший нашел в друге родного по духу человека, так же беззаветно любящего театр.
Об Александре Васильевиче Сухово-Кобылине «Приокская глубинка» уже подробно рассказывала (см. №№1,2). О Николае Дмитриевиче Шепелеве Мы знаем совсем мало. Каким человеком он был? Что о нем известно?

Скажу сразу: известно немного, гораздо меньше, чем о его старшем брате Иване Дмитриевиче, «Нероне Ардатовского уезда», о талантах и чудачествах которого знает каждый выксунец. Но все-таки кое-что интересное удалось мне найти.
Начну свой рассказ об этом человеке с краткой справки.
Николай Дмитриевич Шепелев – и это, видимо, их фамильная черта – никогда не скупился на воспитание детей, приглашали к ним хороших учителей. Николай получил приличное своему положению домашнее образование. Как и старший брат, воспитывался в военном училище, потом служил в гвардии. После смерти отца в чине поручика вышел в отставку, жил в Выксе, семьи не имел. В пору единоличного правления заводами Ивана (1836-1846) находился в его тени. Когда в семье Шепелевых начался конфликт, когда Иван Дмитриевич был признан родными виновником их разорения и сослан в Москву, Николай Дмитриевич с зятьями взялся за управление заводами и поместьем, ни способностей, ни большого желания к тому не имея. После окончательного разорения Шепелевых последние годы жизни он провел в Москве, в знаменитом доме на Яузе, в большой бедности. Похоронен был в Выксе, в семейном склепе.
Вот общеизвестные сведения о Н.Д.Шепелеве. Как видите, довольно скудные.
Более интересные и живые нашла я в мемуарах его современников. «Мемуары (фр. memoires – воспоминания) – литературное повествование о событиях прошлого, современником или участником которых был автор». («Словарь иностранных слов»). Воспоминания имеют удивительное свойство: они не просто говорят о прошлом, они его приближают. Иногда одного слова, одного небольшого эпизода, рассказанного очевидцем или участником далеких событий, достаточно, чтобы зримо представить то ушедшее время, как живых увидеть людей, о которых идет речь. «Историческое повествование… передает и может передать только внешность всех сторон жизни; записки современников вливают в его душу и воскрешают жизнь давно былого. В этом – великое достоинство мемуаров…» Мемуары относят к ценным историческим документам.
Очень внимательно перечитывала я воспоминания А.П.Глушковского, Н.Я.Афанасьева, А.И.Дельвига, Е.М.Феоктистова, где есть упоминание о Н.Д.Шепелеве. Анализируя мемуары, старалась избежать скрытую в них опасность ошибки. Ведь их авторы – живые люди со своими характерами и взглядами, своими пристрастиями, своей, особой оценкой событий и современников. Доверять безоговорочно им нельзя. Следовало познакомиться с ними поближе (кстати, в книгах воспоминаний обычно есть их жизнеописание), выяснить, каков автор, насколько хорошо знал Н.Д.Шепелева, как к нему относился, верно ли оценивал. Поверьте, задача эта легкой не была. В ходе такой работы у меня накопились знания об авторах мемуаров (мемуаристах), сложилось мнение о младшем Шепелеве. Этим я и хочу поделиться с вами, наши читатели.
Итак, страницы мемуаров (воспоминаний)…
В 1839 году в Выксе у Шепелевых два месяца жил известный танцовщик, один из основателей московского балета Адам Павлович Глушковский (1793-1870). Он был приглашен «составить из шепелевской балетной труппы два дивертисмента и дать немного танцевальных уроков»
В своих «Воспоминаниях балетмейстера», написанных в конце жизни, Адам Павлович вспоминает с удовольствием Выксу 30-х годов, «маленький городок», где его радушно приняли и щедро отблагодарили за труд; прекрасный крепостной театр поры его расцвета (Шепелевы не раз приглашали тогда столичных знаменитостей для обучения своих крепостных актеров). Вспоминает А.П.Глушковский гостеприимный господский дом и его хозяев. Память сохранила и некоторые удивившие когда-то подробности: за обеденным большим столом – живущие в Большом доме престарелые учителя уже взрослых Ивана и Николая (последний по ошибке назван старшим из братьев Шепелевых); Николай Дмитриевич дает ему, возвращающемуся в Москву, вооруженных провожатых через Муромский лес, где хозяйничал беглый солдат со своей шайкой.
Вот и все. О Николае Шепелеве только упомянуто. Страницы о младшем из братьев Шепелевых более позднего времени, 40-х-50-х годов, я нашла в трех книгах воспоминаний.
Несомненно, внимания заслуживает свидетельство о Николае Дмитриевиче Шепелеве известного русского скрипача и композитора XIX века Николая Яковлевича Афанасьева (1820-1898). В 1841 году он через князя Голицына получил приглашение к его родственнику Ивану Дмитриевичу Шепелеву капельмейстером в театр. Условия предложены были прекрасные: жалование хорошее, квартира, самостоятельное положение. Николай Яковлевич с радостью согласился.
Приехав в Выксу, он играл Ивану Дмитриевичу на скрипке, «понравился, его расположение сразу было обеспечено».
И.Шепелев поручил музыканту заведовать оркестром и хором. Несколько лет (184101846) Н.Я.Афанасьев был капельмейстером в Выксунском домашнем театре: «Я сделался тотчас домашним человеком. Кроме Ивана Дмитриевича, на Выксе жил его младший брат Николай Дмитриевич, с которым я тоже близко сошелся» Но, приглашенный в Выксу старшим из братьев, Николай Яковлевич, разумеется, больше внимания уделял именно ему: «Так как Шепелев меня полюбил, то значительную часть времени приходилось отдавать ему» И на его сторону встал музыкант в развернувшемся тогда семейном скандале. У Ивана Дмитриевича он, свой человек, пользовался полным доверием. И не только в Выксе. Николай Яковлевич признается, что И.Шепелев, переселенный после конфликта по воле родных в Москву, ему «вздумал прислать… полную доверенность на управление не только театром и театральной школой, но и своею частью имения» Расставшись с Иваном Дмитриевичем из-за материальных трудностей, Н.Я.Афанасьев отправился в концертное путешествие по России. Оно прошло хорошо. А впереди еще была долгая жизнь, успехи, слова.
В старости Николай Яковлевич пишет свои «Воспоминания» (1890г), здесь немало страниц о Выксе 40-х годов, а также рассказы о прошлом, о Баташевых, Шепелевых, восхищенное описание шепелевского крепостного театра и театральной школы и т.д. Много внимания автор уделил Ивану Дмитриевичу, его талантам и причудам, его пагубному увлечению «общением с духами» (спиритизмом).
О младшем Шепелеве Н.Я.Афанасьев рассказал значительно меньше, но и это немногое интересно, дает штрихи к его портрету. Разумеется, Николая Дмитриевича он знал неплохо, потому что несколько лет жил с ним под одной крышей. «Мы с ним сошлись дружески, и я сделался его всегдашним партнером на биллиарде» - рассказывает Николай Яковлевич и вспоминает связанный с этой игрой случай. Свой биллиардный, в три тысячи, проигрыш музыканту, по его просьбе, Николай Дмитриевич оплатил прекрасной скрипкой знаменитого мастера Гварнериуса. Она была в оркестре и Н.Я.Афанасьеву «чрезвычайно нравилась»: «Таким образом мне досталась скрипка, впоследствии оказавшая мне немало услуг» (Просто царский подарок! – В.Б.)
Рассказывает Николай Яковлевич и о другом сильном увлечении Николая Шепелева – охоте. Охотником он был страстным, как и его старший брат. Имел прекрасных охотничьих собак, знаменитую Дианку, с отличным чутьем. «Охота в шепелевских лесах была превосходная и разнообразная, как за красным зверем, так и за дичью… В ходу у нас была медвежья охота» - вспоминает с удовольствием Н.Я.Афанасьев. Биллиард, стрельба по целям, охота – все это занятия, обычные для людей такого круга, скорее – развлечения.
Есть в воспоминаниях и небольшая, от автора, характеристика Николая Дмитриевича: он «был слабохарактерен и весьма влюбчив… Так как на Выксе праздники, балы и маскарады сменялись постоянно один другим, то ему представлялось немало случаев ухаживать за дамами и барышнями»
Знает Н.Я.Афанасьев о странностях в характере и поведении Николая Шепелева и объясняет их «Сильно расстроенными нервами». «Может быть, - говорит он, - это зависело от нервности, свойственной всей семье Шепелевых, а может быть, и потому, что он родился раньше времени». Мать его, Дарья Ивановна, единственная и любимая внучка Ивана Родионовича Баташева, умерла на 25-ом году жизни, вскоре после рождения последнего, четвертого ребенка. Рос Николай без матери, без материнской любви и ласки, и это может многое объяснить в его жизни.
Воспоминания Н.Я.Афанасьева рисуют Николая Шепелева в обычной домашней жизни, коротко говорят о его занятиях, увлечениях, характере (очень коротко!) Весьма интересны в «Воспоминаниях» суждения Николая Яковлевича, человека искусства, об особых особенностях Шепелевых.
Редкой одаренностью поразила его сестра Ивана и Николая Анна (по мужу княгиня Голицына): «Она превосходно рисовала, и музыкальные способности ее были громадные». Иван «был любитель искусства вообще. Он ценил живопись, скульптуру и сам рисовал весьма недурно. Сам он опять-таки недурно пел: у него был хороший баритон». К сожалению, о художественных наклонностях Николая мемуарист не сказал ничего, а он, думаю, должен был знать о его артистическом даровании. И все-таки, восхищаясь Анной, он произнес очень значительно: «…талантливая, как вся семья Шепелевых».
Воспоминания Н.Я.Афанасьева о Выксе неполные, обрывочные, есть в них ошибка (в оценке роли Выксунского опекуна полковника Василия Александровича Сухово-Кобылина). Николаю Дмитриевичу Шепелеву отведено на этих страницах немного места. Но доброжелательный тон воспоминаний, желание автора понять и объяснить характер Н.Д.Шепелева, не подчеркивая его слабостей, невольно вызывают у читателя доверие к пишущему.
О Николае Шепелеве того времени, когда он после разрыва с братом, стал выксунским заводовладельцем и хозяином имения, есть эпизод в обстоятельном, серьезном двухтомнике воспоминаний «Полвека русской жизни» (т.I, 1872г.). Автор его – Андрей Иванович Дельвиг (1813-1887), двоюродный брат любимого друга А.С.Пушкина Антона Дельвига. «Русский инженер, генерал-лейтенант инженерного корпуса. Один из организаторов и первый председатель Русского технического общества. Руководил строительством водопровода в Москве и Н.Новгороде, железных и шоссейных дорог и др.», - так сказано о нем в «Энциклопедическом словаре». Даровитый, трудолюбивый и энергичный, с незаурядными организаторскими способностями, Андрей Дельвиг в 40-е годы был главным правительственным инспектором частных железных дорог России. В 1845 году приезжал по делам в Выксу. «В декабре, - пишет Андрей Иванович, - я ездил с Глинским на Выксунские заводы Шепелевых для предварительных переговоров о поставке для нижегородского водопровода паровых машин, чугунных труб и других металлических вещей». Историю этих заводов он, видимо, знал неплохо. С уважением вспоминает Андрей Иванович купца Баташева, которым заводы «были устроены и прочно и разумно», давали «превосходные чугунные вещи». Тепло отзывается о выксунском механике Копьеве, «способном» и «весьма полезном» для заводов человеке. Но тон рассказа Дельвига резко меняется, когда он начинает говорить о новом заводовладельце: «Мы приехали с Глинским на заводы во время управления Н.Д.Шепелева. Мы нашли в его доме дальнего родственника, главноуправляющего всеми имениями, Брюхова, с женою, тещею и другими его родственниками. Он (Брюхов – В.Б.), был молодой человек красивой наружности, а жена его была истинная красавица. Неприятно было смотреть на ее любезничание с тщедушным, болезненным и тупоумным заводовладельцем»
В этом маленьком отрывке чувствуется какая-то недоговоренность и совсем уж неожиданной кажется характеристика Шепелева – «тугоумный».
Андрей Иванович хорошо осведомлен о печальном положении дел на выксунских заводах, о конфликте в семье Шепелевых, отношениях между братьями до и после раздела. Есть в воспоминаниях рассказ о том, как имение Шепелевых от Ивана Дмитриевича, названного автором «слабоумным» («вел заводские дела очень дурно»), перешла к его младшему брату – «совершенному идиоту». Здесь характеристика Николая Шепелева просто ошеломляющая: «идиот».
Как понять такие резко отрицательные высказывания А.И.Дельвига о Николае Шепелеве? – Попробуем разобраться.
Андрей Иванович в этот раз был на Выксе недолго, младшего Шепелева видел, можно сказать, мельком – знакомство неблизкое. Известно, что первое мнение о человеке (а здесь оно неблагоприятное) может быть поверхностным и даже ошибочным. Увы, не всякому из нас дано произвести сразу хорошее впечатление. Николай Шепелев худенький, болезненный, невзрачный, и это особенно бросилось в глаза, потому что рядом были красивые, здоровые люди – жена и муж Брюховы. К тому же Николай Дмитриевич робок, чужих людей стесняется. Любезничая с женой своего родственника, он, видимо, не вникал в деловой разговор Дельвига и Глинского с управляющим или проявил неосведомленность в заводских делах. И вот мнение готово, мнение очень резкое: «тупоумный» и даже – «совершенный идиот». Оно, думаю, в духе делового, энергичного, решительного человека, каким был Дельвиг.
Однако основания для такого негодования есть. Читаем в воспоминаниях: «Короткое время, которое я провел на Выксе, давались в большом, хорошо устроенном театре оперы, в которых пели крепостные певцы и певицы, балы, маскарады, не говоря уже о ежедневных больших обедах» Больше Андрей Иванович не сказал ни слова, но и без слов понятно, что он хотел сказать. Его возмущает неразумная трата средств, расточительность, а еще больше – беспечность, бездеятельность, беспомощность хозяев имения, их равнодушие к судьбе заводов, обремененных громадными государственным и частными долгами, стоящих на грани полного разорения.
Шепелевых считает А.И.Дельвиг причастными к бедственному положению выксунских заводов. Его доказательства: «Бывший владелец завода Дмитрий Дмитриевич Шепелев сделал большие долги, вследствие роскошной жизни, а впоследствии… был устранен от управления … «Старший его сын, слабоумный Иван»…» вел заводские дела очень дурно, а между тем, издерживая большие деньги на свою жизнь, наделал несметные долги и разорил заводы. Его младший брат Николай, совершенный идиот, по наущению… родственников,… сумел достигнуть устранения старшего брата от управления, который после этого жил в Москве, едва получая достаточно для своего прокормления» Через несколько месяцев Николая, ничего не сделавшего для заводов, сменило опекунское правление.
Вдумчиво прочитав этот суровый рассказ Андрея Ивановича, поймешь смысл его очень энергичных выражений: «слабоумный Иван», «тупоумный», «совершенный идиот» Николай. В них – нелицеприятная оценка братьев Шепелевых как несостоятельных, плохих, никчемных заводчиков, оценка гневная. А.И.Дельвига, отличного инженера и умного организатора производства, глубоко волнует судьба выксунских «несчастных заводов», переходящих из рук в руки и разоряемых всеми.
Страницы, посвященные Николаю Шепелеву, находим мы в интереснейших мемуарах историка и писателя Е.М.Феоктистова (1828-1898) «За кулисами политики и литературы. (1848-1896)».
По его словам, в 50-е годы он «Выксу часто посещал в летнее время» с детьми близкой родственницы Шепелевых Елизаветы Васильевны Салиас (урожденной Сухово-Кобылиной). Нуждающийся студент Московского университета, он с 1848-го года в доме Елизаветы Васильевны исполнял должность гувернера. Жизнь его в Москве легкой не была. А здесь, в имении Шепелевых, очень молодой, Евгений Михайлович попадал в обстановку беззаботного летнего отдыха, среди прекрасной природы. В ней одно особенно приводило его всегда в восторг, « это огромные пруды, настоящие озера, окаймленные лесом» В гостеприимном господском доме собиралось в те годы большое общество, родственники и гости, было много интересных, интеллигентных людей. Очень радовал и приятный молодой круг, который жил весело и дружно, с упоением отдаваясь развлечениям и удовольствиям. Особую поэзию в жизнь молодежи вносили две замечательные юные красавицы, родственницы хозяина: графиня Ида Кутайсова и княгиня Ольга Голицына. О них Евгений Михайлович говорит с большим восхищением. Некрасивый, мешковатый, несветский, он мучительно завидовал тем, кто легко и свободно держался в обществе, пользовался симпатией женщин, в частности блестящему аристократу-красавцу Александру Сухово-Кобылину.
И все-таки молодость, с ее волнениями, тревогами и надеждами, брала свое. «Жилось на Выксе очень приятно» , - признается Е.М.Феоктистов. От поездок к Шепелевым остались «воспоминания весьма отрадные». Многое запомнилось навсегда, многое и удивило. Умный, наблюдательный, Евгений Михайлович верно подметил странности в поведении и характере владельца имения – Николая Шепелева. Больше всего его, молодого человека из низов, который жил своим трудом и сам пробивал себе дорогу, поразили пустота и однообразие этой жизни… просыпался он (Н.Д.) не ранее 12-го часа и долго лежал с трубкой во рту; он был очень рад, если в это время кто-нибудь заходил к нему, и, следовательно, являлась возможность убить время в бессодержательной болтовне; затем часу в четвертом являлся он к обеду, а после обеда играл на биллиарде; вечером же всегда устраивался или пикник, или гулянье на лодках и т.п. Когда все расходились спать, для Николая Дмитриевича наступало время настоящего бодрствования; при нем состояли два камердинера – дневной и ночной; обязанности последнего считались особенно важными, так как он должен был до трех часов утра, а иногда и позднее беспрестанно набивать трубку и держать наготове горячий самовар. В жизни моей я не встречал человека, который поглощал бы такое количество чая и выкуривал бы столько трубок, как Николай Дмитриевич! Единственно в этом и состояло его ночное бдение… Он или лежал на диване, или ходил из угла в угол, как будто погруженный в глубокую думу, но думал ли он о чем-нибудь – этого никто не мог угадать»
И так изо дня в день. Ни чтения книг, ни серьезных занятий Евгений Михайлович не видел. Но ведь это был хозяин имения и заводов, да еще поры их разорения, когда в Выксе уже находился опекун В.А.Сухово-Кобылин. Праздная, пустая барская жизнь! И у Евгения Михайловича сложилось впечатление: «Николай Шепелев неспособен был ровно ни к какому занятию»; то было совершенное подобие Тентетникова, изображенного Гоголем во II –ой части «Мертвых душ» , т.е. человека никчемного, ничтожного.
И все-таки у Шепелева одно любимое занятие было, и о нем Е.М.Феоктистов пишет подробно: о постановке им на Выксунской сцене любительских спектаклей. Евгений Михайлович участвовал в них. Вот его рассказ: «По временам, однако, Николаем Дмитриевичем овладевала судорожная деятельность, а именно, когда возникал вопрос об устройстве домашнего спектакля: он смотрел на это, как на дело величайшей важности; удовольствие превращалось для всех в мучение; он сидел почти безвыездно в театре, созывал на репетиции чуть ли не по два раза в день, приходил в отчаяние, когда относились к этому не совсем серьезно, надоедал каждому из нас бесконечными совещаниями о том, как надо гримироваться, какой надеть парик и т.п. В эти тяжкие для него дни несчастный заметно даже худел, ибо днем находился в лихорадочном возбуждении, а по ночам накачивал себя чаем, выкуривал бесчисленное количество трубок. А уж что происходило в самый день спектакля, об этом и говорить нечего».
Не правда ли, рассказ Е.М.Феоктистова живой, яркий, интересный? Мы сразу представляем себе Николая Шепелева, чрезвычайную, болезненную его нервозность, бесконечную преданность театру. Это передано правдиво и тонко. Но, согласитесь, несколько удивляет снисходительный, даже насмешливый тон рассказа, как будто говорится о непонятной, нелепой барской причуде, а не о серьезном отношении к непростой, по существу – режиссерской работе.
Особенно очевидным становится это, если сопоставить рассказ Феоктистова с воспоминанием о том же событии другого его участника – Е.В.Салиас. Как и Евгений Михайлович, она рассказывает о режиссерской работе Шепелева (они были в одно время в Выксе), но говорит о ней, в отличие от него, с пониманием и глубоким уважением: «Часто устраивались домашние спектакли в павильоне сада, стоявшем между лесом и запустелым садом. Многие принимали участие в домашних представлениях и дошли в искусстве играть до удовлетворительной степени…». «Он (Н.Д.) устраивал домашние спектакли и требовал от игравших серьезного исполнения, что подавало повод к ропоту и ссорам, всегда скоро проходившим, ибо все жили мирно и весело, имея полную свободу заниматься, кто чем хотел».
Высоко образованная, одаренная женщина, Елизавета Васильевна видит в Николае Дмитриевиче замечательные способности артиста и режиссера и редкий – во все времена – комический талант.
Артистической одаренности Николая Шепелева Е.М.Феоктистовне разглядел, как не заметил и его «редкой сердечности и доброты» (Е.В.Салиас).
Чем же все-таки объяснить резко отрицательную оценку Николая Шепелева мемуаристом? Попробуем понять это.
Известный знаток и исследователь русской литературы XIX века Б.Моздалевский считал воспоминания Е.М.Феоктистова очень ценными и в то же время советовал подходить к ним с некоторой долей осторожности и критики: они «носят на себе отпечаток личности автора» и отражают перемены в его жизни, в нем самом.
Воспоминания «За кулисами политики и литературы (1848-1896)» написаны в 1887-1896 годах.. К этому времени Е.М.Феоктистов сделал головокружительную карьеру, поднявшись из самых низов общества в самые верхи. Верой и правдой служил он властям и стал министром печати, гонителем просвещения. Современники не любили его за резкий, злой ум, напористый, сугубо деловой характер, за «ничтожество души».
Неузнаваемо изменились его жизнь, он сам со времени последнего посещения Выксы. Теперь он, шестидесятилетний, охладел к прошлому, расстался с демократическими симпатиями молодости, забыл салон и щедрый дом графини Е.В.Салиас, где его, безродного, пригрели и ввели в блестящее общество историков и литераторов. Е.М.Феоктистов окончательно разошелся с Сухово-Кобылиными, с которыми был близок с юности. Известны его несправедливые, отрицательные высказывания об Александре Васильевиче Сухово-Кобылине и Елизавете Васильевне Салиас. Порвал он и с их родней – Шепелевыми. Может быть, здесь причина недоброжелательной оценки Николая Дмитриевича?.. Может быть.
Есть, на мой взгляд, и другое объяснение. В главе воспоминаний – «О писателях и артистах» - Шепелевым отведено несколько страниц. Тех из них, кого автор знал лично, знал близко и долго, он называет людьми «шепелевской породы». Вот их общая, очень любопытная характеристика: «Это были люди большей частью умные и даровитые, но из ума и дарования их как-то не выходило ровно ничего; почему-то они никогда не умели приладиться к серьезному делу, а если занимались чем-нибудь, то всякая деятельность принимала у них уродливое направление. В любом из них проявлялась болезненная раздражительность, и фантазия преобладала над разумом. Наглядным примером этого могут служить, между прочим, сыновья Дмитрия Дмитриевича (Шепелева), с тем различием, что старший из них, Иван, через свою мать унаследовал кровь, текущую в жилах Андрея Родионовича Баташева…»
Думаю, что это верные наблюдения, точные обобщения. Такая характеристика относится к каждому из братьев Шепелевых. Здесь Феоктистов не отрицает ума и дарования не только Ивана, но и Николая Шепелева. Но, видимо, ему чужды люди, у которых фантазия, воображение преобладают над разумом, трезвым расчетом, люди неделовые, непрактичные, и таким прежде всего был Николай Дмитриевич. В отличие от старшего брата – Ивана, энергичного, жесткого, самоуверенного, много чудившего на своем веку, он человек неактивный, слабохарактерный, нерешительный. Именно эта нерешительность Николая Шепелева, по мнению мемуариста, сыграла роковую роль в семейном конфликте. И у него, как у Ивана Дмитриевича, были свои причуды и странности. Нельзя не согласиться с Е.М.Феоктистовым и в том, что из ума и дарования братьев Шепелевых не вышло ничего: вместе с отцом они промотали богатство, созданное И.Р.Баташевым; не оставили сколько-нибудь заметного следа в искусстве, которому были преданы всей душой; не оставили после себя роду-племени; жизнь свою окончили плачевно. Рассказывая о финале жизни Николая Шепелева, Е.М.Феоктистов как будто сочувствует ему. «Впрочем, с тех пор, - пишет он, - мне не случалось бывать на Выксе, и только слышал я со всех сторон об окончательном разорении этого некогда славного поместья. Несчастный Николай Шепелев переехал в Москву и влачил до своей смерти печальное существование, нуждаясь иногда даже в самом необходимом». «Ближайший его (Ивана Родионовича) потомок, забытый всеми, сошел в могилу почти в нищете»
Я привела свидетельства о Николае Дмитриевиче Шепелеве трех его современников: скрипача и композитора Н.Я.Афанасьева («Воспоминания»), крупного инженера и успешного предпринимателя А.И.Дельвига («Полвека русской жизни»), историка и литератора Е.М.Феоктистова («За кулисами политики и литературы. 1848-1896». «Глава из воспоминаний»). Это страницы о Выксе 40-50-х годов XIX века и ее тогдашнем владельце. Воспоминания неполные, обрывочные, даже противоречивые, написаны с разной степенью глубины и достоверности. Н.Д.Шепелев – фигура скромная, неяркая, как говорится, второго плана. Писать о нем непросто, сама в этом убедилась.
Но чем больше автор мемуаров знал Николая Дмитриевича, чем лучше понимал его, тем правдивее о нем рассказал. По моему мнению, наиболее интересны, художественны, глубоки воспоминания Евгения Михайловича Феоктистова. И это не случайно. В основе их, как отмечает исследователь, «не шаткий материал случайных припоминаний, а веденные в течение ряда лет дневники, сбереженные письма и документы, тетради специальных записей…» Но и у Феоктистова есть односторонние оценки и предвзятые суждения. И он прошел мимо главной страсти Николая Шепелева – большой любви к театру.
Каждый автор мемуаров высказал свое мнениео нашем герое, сообщил известные ему факты, с ним связанные. Взятые вместе, воспоминания современников позволяют с определенной уверенностью представить себе Николая Шепелева. Внешне невзрачный, болезненный, он был человеком мягким, впечатлительным, легко ранимым, нерешительным. Трудностям и сложностям жизни противостоять не мог. После смерти отца находился всецело во власти старшего брата. Ивана, потом, в пору семейного раздора, поступал согласно воле родственников. Легко, с удовольствием подчинялся своему другу Александру Сухово-Кобылину, человеку сильного характера.
Став хозяином Выксы, делами заводов и поместья не занимался, и, видимо, немного в них понимал. Вот что говорит исследователь нашего времени: «Как свидетельствуют документы, Николай Шепелев, был человек слабого характера, лишенный от природы способности понимать управление имением» (Очень серьезное утверждение).
В быту Николай Дмитриевич был далек от житейских забот, жил по-барски беспечно. Новому человеку он мог показаться недалеким, неразвитым, ко всему равнодушным. На самом деле в его душе жили и маленькие увлечения, и большие страсти. Вопреки оценкам А.И.Дельвига и Е.М.Феоктистова, я бы не назвала его тупым или никчемным человеком.
В приведенных мною мемуарах больше говорится об отношениях в семействе Шепелевых, о разладе между родственниками, совсем немного – о Николае Шепелеве, хозяине Выксы, - и нет ничего о его внутренней жизни, о нем как о театрале и постановщике спектаклей на домашней сцене. А именно театру, по словам Н.Д.Комовской (см. статью «Из истории крепостного театра в Выксе» ,- Николай Дмитриевич отдавал все силы и время. Напомню: А.В.Сухово-Кобылин высоко ценил тонкое понимание сценического произведения Н.Шепелевым, не раз обращался к нему за советами во время работы над своими пьесами. Е.В.Салиас с уважением говорила о его артистических способностях и режиссерской работе. К сожалению, ни Сухово-Кобылин, ни Салиас воспоминаний о Выксунском театре, о театральной деятельности братьев Шепелевых не оставили.
Я познакомила вас, наши читатели, не только с Николаем Дмитриевичем Шепелевым, но и с его мемуаристами. Это люди известные, высокообразованные, талантливые. Все они лично знали Н.Д.Шепелева. Их воспоминания содержат множество любопытных фактов из жизни Выксы середины XIX века, помогают нам понять прошлое и правильно оценить владельцев Выксы.