Прежде, чем перейти к очередной родословной несколько слов о предыстории «Выксунских родословных».
Несколько лет назад по электронной почте я получил письмо от Павла Глубокова из Санкт- Петербурга, в котором он сообщил, что его предки бывшие мастеровые Верхнежелезницкого завода переехали в конце XIX века в Питер на Путиловский завод. Используя информацию нижегородского архива ЦАНО, Павел создал родословную Глубоковых, доведя свои линии и близких родственников до современности, а остальных до середины XIX века по ревизским сказкам, как я сейчас делаю в «Выксунских родословных», и предложил мне встроить свою ветвь в его родословную. Кандидат нашёлся сразу Яков Иванович, но это требовало подтверждения, тем более я помнил как выбил у отца отчество его прадеда: «Раз дед Фёдор Яковлевич, то, наверное, прадед – Яков Фёдорович, так часто называли». Узнав от Павла, что ЦАНО выдаёт информацию по метрическим книгам, начиная с 1850-х годов, я запросил полную запись о рождении моего прадеда Фёдора Яковлевича. К сожалению, результат меня ждал отрицательный. Где-то что-то не сошлось – то ли я в запросе что-то неточно указал, то ли сотрудник архива при поиске был невнимателен. Но более настойчивым оказался мой племянник Роман, пытавшийся разрешить этот вопрос и через выксунский ЗАГС, и при посещении ЦАНО. В конце концов он получил подтверждение, что отец Фёдора Яковлевича – Яков Иванович.
Теперь объясню, почему это вступление в родословной Бобровых. Как раз в новогодние праздники Павел Глубоков поделился своей находкой, что выходцами из Выксы, Вили и Проволочной на Путиловском заводе были вместе с семьёй его прадеда ещё целая колония наших земляков. В том числе Бобров Александр Ефимович, скончавшийся в 1902 году в возрасте 64 лет. Фамилия Бобровых меня давно интересовала, так как она часто упоминалась в довоенной прессе. Фамилию Бобров в ревизских сказках, хранящихся в ЦГА Москвы, я не нашёл, поэтому решил поискать Александра Ефимовича Боброва среди фамилий с близким написанием или звучанием. Часто в рукописных текстах неоднозначно написание букв, грамматика несколько отличается от современной и, иногда, пишется, как слышится: например, безударное «о» заменяется на «а» – Арлов. И действительно нашёлся в списке Выксунского завода Александр Ефимов Боборов, которому на момент переписи 1850 года было 11 лет, то есть он родился в 1838 или 1839 году, что соответствует питерскому А.Е. Боброву. Фамилии Бобров и Боборов по написанию различаются только одной буквой, а по звучанию, при традиционном ударении БобрОв и БоборОв, отличаются заметно. А вот прозвище БОбр и производное разговорное от него БОбор явно показывает происхождение фамилий БОбров и БОборов от одного зверя. Вполне естественно при получении официальных документов, выдаваемых церковью, у большинства, а может и у всех, «правильная» фамилия – Бобровы. К слову, необходимо не забывать при поисках людей в метрических книгах, что широко используемые, в том числе и в ревизских сказках, народные имена и отчества заменены там на церковные. Там все Егоры – Георгии, Авдотьи – Евдокии и так далее.
Первое упоминание о представителях этого рода нашлось в ревизской сказке 1795 года Дощатой фабрики. Семья вдовы Афимьи Ивановны (ок.1733 – не ранее 1795), происходящей из Шиморского, состояла из младшего сына ученика прокатчика Фёдора Романовича и внуков другого сына, Анисима Романовича, сосланного на поселение. В 1803 году семью перевели на Выксунский завод. В 1820 году уже внук Иван Анисимович был отправлен на поселение, а его семья была переведена на Велетминский завод, где они известны под фамилией Вачкины. Потомки же Фёдора Романовича продолжили трудиться на Выксунском заводе, и они известны под фамилией Бобровы.
Источники информации: 1. ЦГА Москвы, ф. 2199, оп. 1, дд. 27, 34, 84, 226, 234, 442, 448, 638, 640.
