«Доктор, мы его теряем…» Как часто звучит эта сакраментальная фраза из сериалов, идущих по нашим телевизорам. И тут же – искусственное дыхание, реанимация, уколы адреналина в сердечную мышцу. Короче – попытки спасения, в большинстве своем, чтобы не расстраивать зрителя, успешные.
Мы с вами теряем водоем. Тот, что в центре города. Верхний пруд. Одно из красивейших искусственных озер, созданных руками наших предков. Двести пятьдесят лет, а не как нам внушают, что на десяток больше, притягивает он к своим берегам выксунцев и приезжий люд. Из чисто утилитарного, для пользы металлургического завода, работавшего на его воде, пруд стал неким выксунским символом. Он притянул к себе даже деятелей от современного, так называемого, искусства, которые на его берегах и воде проводят свои шабаши, оставляя неизгладимые следы в виде непонятных скульптурных композиций на плотине и артовражных плотов, видимо, от стыда, спрятанных в какой-то закоулок.
Так вот, возможности у эстетствующей публики получить удовольствие от этой чудной рекреационной зоны скоро поубавится. Ценник поместий на улице Горького пойдет вниз. Пруд превращается в болото. Первые шаги состоялись. Резко снизилось количество воды, поступающей в наш водоем. Берега, там, где их не «окультуривают» в летний период, зарастают осокой. Рыба задыхается и болеет.
Командир бронепоезда под названием Администрация округа и его замы о проблеме осведомлены, но рельсы, по которым они ведут свой состав, не дают оперативно развернуться. Сами понимаете: бронепоезд он и есть бронепоезд, да и действия экипажа вызывают больше вопросов, чем мы получаем ответов. Хотя, нужно отдать должное той части команды, которая пашет. Другую же часть легче утилизировать, чем заразить патриотизмом.
Ну, а что до водоема, так пример есть. Межонка. Межонский пруд. В 60-е и 70-е годы там ловили рыбу, было даже несколько лодок жителей ближайших домов, купались, даже, по пьяни, тонули. Чудный травяной пляжик притягивал не только местных, а так же жителей более отдаленных районов. А вот в 80-е ситуация начала меняться. Началась застройка территории ныне называемой микрорайоном Жуковского или в просторечии «Жуковкой». Геодезические изыскания. Да, наверное, проводились. И написали в них правду о том, что на месте застройки имеется болото. Часть крайних домов, спорткорпус на нем и построены. Вот только никто не обратил внимание, что болото это являлось истоком единственной речки, питавшей Межонский пруд, делавшей его проточным.
До момента начала стройки, речка текла круглогодично, не пересыхая. Каждый раз мы ее переходили по мостикам, слушая журчание, когда посещали по скорбной необходимости Северное кладбище. Засыпав часть болота и начало русла, речку убили. Болотная вода, надо же ей куда-то, начала более интенсивно поступать в район частной застройки улиц Лесной, Лизы Чайкиной и далее, родив жалобы местного населения. Район, и так далеко не сухой, стал еще более влажным, если сказать мягко. В свете этого, недавние потуги по расчистке русла засохшей речки, смотрелись как какой-то сюрреалистический перформанс, заставляющий задуматься о здоровье ума его совершавших. Да, уровень воды за счет весеннего снеготаяния в Межонке несколько поднялся, но жизни застойной воде этого пруда, да и вокруг него, это не добавляет. Пытались зарыбить. Видимо, не получилось. Рыбаков на берегах не прибавилось, так же как и желающих поваляться на травяном бережке и омыть свои тела в подтухающей водичке. По моему, очень наглядный пример.
Почти тоже самое происходит и с Верхним прудом. Масштабы только другие. Масштабы катастрофы, если быть более точным. Если Межонский прудик питала, давая ему жизнь, одна речка, то Верхний наполняли своими водами шесть. Причем не ручейков, сезонно пересыхающих, а круглогодично наполненных. И речки эти, вот и пригодилось краеведение, отмечены на всех картах, начиная с начала XIX века. Карта 1850 года, составленная под руководством А.И.Менде и карта 1865 года И.А.Стрельбицкого сей факт четко документируют. На любимой мною карте 1850 года даже отражены названия этих речушек. Кстати, о названиях. Безусловно, что топографы прошлого наносили на составляемые карты названия объектов, соответствующие той эпохе в которую она, карта, составлялась. Поэтому, скачав в интернете все, что можно было найти, относящееся к картографии Выксунского района, не перестаешь удивляться процессам, совершенно объяснимым, в результате которых трансформировались и меняли свои места некоторые названия. Это еще один пласт нашей с вами истории, вскрыв который и изучив, мы получим очень интересную картинку.
Так вот, о шести речках. Давайте, как говорится, пойдем по часовой стрелке.
Речка первая- безымянная. Зато со своей интересной историей. Улицы Ризадеевская и Герцена заканчиваются мостами, по которым мы с вами переезжаем ее уже давно не текущие, остатки. А рядом с мостами, Варнавинский пруд, или точнее два прудка, построенные в период возведения Иверского монастыря. По заказу устроителей обители глубокий овраг, по которому текла наша безымянная речка, был перегорожен плотиной, берега подсыпали, выровняв в одной плоскости, и укрепили, посадив молодые сосенки. Зачем необходим был такой затратный маневр? Для красоты и медитации паломников и жителей монастыря? Вряд ли. Монастырь, являясь большим потребителем водного ресурса, мог бы получить его из Верхнего пруда, тем более что от построенного до, уже сто лет как используемого, всего-то метров сто. Но Верхний пруд имел в то время своих собственников, с которыми договориться не удалось.
Быстро, по тем временам, строящийся монастырь оттягивал на себя ощутимую часть спонсорских средств, которые могли бы быть пожертвованы Выксунскому приходу, что не могло не вызывать некоторого неудовольствия. Конкуренция, однако. А в конкурентной борьбе всегда все средства были хороши. Вот и не получили сестры-монашки воду из Верхнего пруда.
Но, как говориться- нет худа без добра. Монастырские прудки, овеянные страшными легендами об утопленных младенцах, сослужили Верхнему пруду неоценимую службу. Территория в их верховье была, в середине прошлого века отдана для организации и строительства мощнейшей, по тем временам, организации Сельхозтехника. Заровняв часть монастырского кладбища, построены корпуса мастерских и складов, заасфальтирована огромная территория. Убита безымянная речка, протекавшая через нее, и вся гадость, от деятельности этого сельхозпредприятия потекла в прудки. Они-то и приняли на себя экологический удар. Послужили отстойниками, не дав всему этому «добру» вылиться в Верхний.
Видимо, спасают и сейчас. Как я не искал, так и не нашел канализационного коллектора который отводил бы в центральную городскую канализацию отходы жизнедеятельности жителей нескольких домов небольшого микрорайона, построенного рядом со зданием конторы для работников той же сельхозтехники. Так куда же сбрасывается канализация из этих многоквартирных двухэтажек, контор, складов и мастерских по улице Запрудной и кучи предприятий, образовавшихся на территории бывшей Сельхозтехники? После отстоя в землю или туда же в прудки? Пожалуй, тем, которые на бронепоезде и непосредственно контролируют экологическую составляющую округа, необходимо посмотреть на ситуацию не через смотровую щель, а высунуться из люка подальше и, по крайней мере, перестать говорить, что в экологическом плане в нашем районе все в полном порядке.
Три следующие речки образуют рукав Верхнего пруда в районе поселка Ризадеевский. Это речки Выкса, Сержантовка и Ягодная. По данным на 1850 год. Речка Выкса, впадающая в Сержантовку сразу же за окраиной жилой застройки поселка завалена отходами деятельности лесопереработки для удобства преодоления лесовозами совершенно неглубоких бродов. Каждую весну наша Выкса пытается пробить в этих местах для себя новый путь. Отчасти получается, но на дальнейшее нормальное функционирование сил не хватает и летом мы имеем сухое русло.
Сержантовка, прячась от нас, варваров, как-то еще живет и журчит то приближаясь, то удаляясь от лесной дороги на Велетьму.
Состояние Ягодной так же нестабильно и зависит от количества выпадающих осадков.
Ну и второй рукав Верхнего пруда. Природа определила ему быть из-за слияния километрах в трех от старого моста в верховье рукава, речки Дегтевки и Безымянного ручья. Дегтевка берет свое начало в районе Ляпухи, ныне Вили. По местам этим в 2010 году пронесся пожар со всеми вытекающими последствиями. То есть последующими варварскими очистками сгоревших территорий. Как вы думаете, после такого что-нибудь будет нормально функционировать?
«Такие дела, брат…» как поет Чиж&со. Все плохо с Верхним прудом? Да. Неразумные акции типа «запустим в водоем особых рыб и они нам сделают хорошо» не помогут. Да и сама акция- голимая реклама пытающихся подтвердить собственную необходимость для системы административных менагеров. Точно так же, на Запасном, эти же самые менагеры организовали несколько лет назад «покос» береговой осоки. Хватило их метров на сто. Трактором сняли верхний слой песка с корнями трын-травы. Сгребли в кучу и бросили. Пытались так расширить зону для купания. А ума-то и нет. На следующий год травка выросла на старых местах. За чей счет был банкет?
Вот на этой скорбной ноте можно бы и закончить. В виде шила для мягкого места власть придержащих вбросить это в интернет пространство и раскрутить небольшую истерику, как обычно, затухающую через неделю-две. Плохо то, что это ничего не изменит. Экипаж бронепоезда от обиды и ревности, что не они инициировали, закатает эту проблему под сукно на несколько лет и вот тогда сделать что-либо будет уже гораздо труднее и затратнее.
Можно ли что-либо предпринять для изменения обстановки? Пока да. Давайте ка вместе разберемся.
Не нужно быть семи пядей во лбу, что бы, поколдовав с топографическими картами, отражающими необходимый нам участок, найти одну общую черту у всех шести, пардон, пяти речек наполнявших до недавнего времени Верхний пруд. Не зря я в начале текста так настойчиво про Межонку. На том же принципе действия, болото- речка- пруд, работает и Верхний. Все шесть речек, которые были задействованы при строительстве водоема, вытекали из небольших лесных заболоченных озер или болот. Помните, как переводится слово Выкса с мерянского языка? Поток, уносящий воду из озера. К счастью, не отдельные родники служат истоками этих речек. Их- то убить гораздо проще, чем сложившиеся тысячелетиями, а может быть и миллионами лет гектары заболоченных низин и зарастающих водоемов. Кстати, болота, в не меньшей степени, чем леса, называют «легкими планеты».
Сто лет назад не состоялась первая попытка изменения обсуждаемой территории в промышленном масштабе. Про экологию тогда никто и не думал. По остатками насыпей железнодорожных веток, меняющих ландшафт и направление течения лесных речек, мы с вами в наши дни ездим зимой на лыжах за крайними домами микрорайонов. А построено это было для вывоза торфа с болот, рождавших наши речки. Торф серьезно рассматривался как альтернативный источник топлива для выксунского металлургического производства. Слава Богу не сложилось. Болота оставили в покое, и они продолжали еще почти сто лет наполнять Верхний пруд. А вот пришли наши дни и, давайте будем откровенными, человек пятьдесят предпринимателей-пилорамщиков под прикрытием административного ресурса, изменили ситуацию. Пожары десятого, возникшие, в том числе и от поджогов, что бы скрыть безудержное воровство леса, дальнейшие очистки территорий от горельников стали черной вехой. Кто-то хоть раз подумал, что ручей, журчащий под колесами тракторов и лесовозов, течет в Верхний пруд и дает ему жизнь?
Давайте, все-таки, вернемся к нашей проблеме. Мы с вами выстроили некую цепочку из трех звеньев. Два крайних звена, пруд и болота с лесными озерами- в наличии и последние, пока, в относительном здравии. Получается, что не работает звено их соединяющее. Речки. Время отказа этого «органа», фактически артерий, если сравнивать с человеческим телом, нами так же установлено. Вопрос: лечить или так оставить?- при существующем положении дел с прудом уже не возникает. Лечить обязательно. То есть очистить и отдать под надзор и охрану тому же Лесхозу. Как-то плавно ушли они от сберегающей лес организации к эксплуатирующей его на полную катушку.
Конечно, как в старом анекдоте, есть два варианта. Первый. Начнут с глубоких исследований, с заказом экспертиз, конкурсами и прочим. Если бронепоезд повернет на эту ветку, то все совершенно понятно. Хотят положить под сукно, так как особого интереса «здоровье» пруда не вызывает или не пришло еще время для очередной пиар компании.
Второй вариант уже отработан. На сухом русле речки Межонки, на речке Железнице. Всплеск энтузиазма, искусственно созданный, грамотно освещенный в местной прессе дал свои результаты. Какие-то участки речек были очищены от мусорных завалов без бюрократической волокиты и существенных затрат для местного бюджета. Уже хорошо. Вот только приоритеты расставили как-то странно. Межонка уже умерла. Это я про речку. А вот Железница могла и потерпеть. Сейчас, действительно, срочно необходимо очистить и углубить русла речек, подпитывающих Верхний пруд. Два участка по пять километров. А если в очищенную речку Выксу «подключить» пропадающую от невостребованности водную массу Ризадеевского озера-болота, а это примерно еще пятьсот метров восстановления старого русла, то ситуация может кардинально поменяться.
Как запустить процесс? Конечно в интернет для общего доступа. Окружные депутаты ничего не решат и решать не будут, так как интересы завода не затронуты. Корректировать бюджет для этого? Не смешите.
Один экземпляр текста- главе округа, как единственному, пожалуй, энтузиасту способному организовать эти работы. Еще один в Общественный совет по рассмотрению гражданских инициатив. На всякий случай, так как совет этот последнее время перестал работать. И еще один в Общественный совет округа по экологии. Только в местное отделение партии Единая Россия, по сути, не состоявшегося идеолога всех положительных процессов на нашей территории, обращаться не буду. В нужный момент из-за бугра они сами появятся в дорогих импортных доспехах на белых, краденых единорогах. Для работы приведут за собой молодежь с лопатами. И статья об их активнейшем участии, само собой, появится в Выксунском рабочем.
В.Королев
