Текст: Игорь Гребельников
Фото: Леонид Тишков,
«Плот-луна»Из способа заявить о себе в городе, формы вандализма, за который штрафуют, и метода сопротивления уличное искусство стремительно превратилось в часть культурного мейнстрима с фестивалями, премиями и профессиональными организациями. Однако агрессивное художественное высказывание, которым изначально считали графитти, все чаще само становится жертвой — их закрашивают коммунальщики, с ними ведут борьбу местные жители, они разрушаются от времени.
В первой части материала, посвященного трансформации статуса стрит-арта, критик Игорь Гребельников рассказывает, как недавние случаи уничтожения и восстановления работ помогают перераспределять расстановку сил в городах. А во второй — художники и кураторы, занятые в индустрии, говорят о беззащитности и возможности противостоять уличного искусства вандалам, чиновникам и времени.
Арт-Овраг. Леонид Тишков, «Плот-луна»Громкой новостью в российском арт-сообществе стал инцидент в Выксе, знаменитой своим фестивалем «Арт-Овраг». 5 июля коммунальные службы города в ходе ремонта стены жилого дома закрыли утеплителем мурал Паши 183 «Сказка о потерянном времени», по сути, уничтожив работу прославленного художника, ушедшего из жизни в 2013 году. История получила резонанс: восстановлением росписи озадачились не только организаторы фестиваля — фонд «ОМК — Участие», — но и городские власти, предприниматели, рядовые горожане. И — о, чудо! Менее чем через месяц работа была восстановлена на том же месте.
воссоздание работы Паши 183Такого рода инциденты в сфере стрит-арта происходят постоянно, причем по всему миру. Вот два показательных и совершенно разных примера за последние месяцы. В Твери продолжилась, и благо быстро разрешилась битва за мурал — портрет Александра Солженицына со словами «Жить — не по лжи!», его автор — художник Джокер. В прошлом году жители типовой пятиэтажки возмутились изображением великого писателя, как только оно появилось на их доме. Многочисленные письма и заявления — а одним из инициаторов протеста выступил отставной прокурор, проживающий в этом доме, — решили дело: портрет распорядились закрасить. И это несмотря на то, что в свое время за него тверитян поблагодарила Наталья Солженицына, вдова писателя. 4 июля этого года активисты партии «Рот Фронт» закрасили портрет. А уже через десять дней портрет писателя и надпись появились на новом месте, правда, в чуть уменьшенном масштабе — на торце трехэтажки в самом центре города. Вроде бы с разрешения властей, но выяснилось, что этот дом конца XVIII века — объект охраны. Так что не исключен очередной перенос.
Другая новость пришла из Норвегии: 27 июля в Осло начались работы по переносу с правительственного здания сграффито Пабло Пикассо; эти муралы им были выполнены в 1960-е годы в пескоструйной технике в соавторстве с норвежским художником. Дело в том, что здание, пострадавшее во время терракта Брейвика, решено было снести, а сграффито разместить на другом доме. Общественность протестовала против нового места, и пока что судьба этих работ не определена: их демонтировали и отправили на хранение. Но можно не сомневаться, что рано или поздно они появятся в городском пространстве.
Общее в этих историях — относительно благополучный исход. Ситуации разрешились не только потому, что изображения связаны с известными личностями, но также благодаря волне публичного обсуждения в медиа и соцсетях. И все же это пока исключения из правила: по большому счету граффити и муралы беззащитны перед погодой, властями и жильцами домов. Несмотря на то что за последние 10–15 лет из хулиганского или протестного это искусство стало официальным — многие работы инициируются и оплачиваются властями городов, — его все еще можно легко замазать, повредить, уничтожить. Кажется, его беззащитность, слабость, какая-то бескостность, мешают развитию этого жанра, особенно в российских реалиях, где всегда ущемлялась свобода публичного самовыражения. Несмотря на обилие замечательных работ, которых все больше появляется в городе, мы более-менее представляем, что нам принесет очередной фестиваль стрит-арта. Такие события, организованные при поддержке городских и районных администраций, оставляют в инстаграме массу ярких картинок, а в воздух в городе заряжается конформизмом и креативности — вообще-то, плохо сочетающихся явлений.
Тут впору вспомнить о лучших временах муралов — о монументальных росписях в Мексике в 1920–1930 годы, о Диего Ривере, Давиде Сикейросе, Хосе Ороско, с чьих работ в Мехико сдувают пылинки. Они создавались тоже по заказу государства, но охваченного революцией, и это было не просто искусство на заказ — а искусство с целью, и идеи исходили от самих художников — между прочим, учеников классических академий живописи. Сейчас их идеи покажутся подозрительными и даже опасными — они стремились к созданию нового национального искусства и новой культурной идентичности. Они отрекались от обычных картин, упрекая этот вид в аристократичности, приветствовали монументальное, публичное, видя в нем общественное достояние и потенциал к переменам. В своих сюжетах, написанных, как правило, в реалистической манере, они обращались не только к революционной теме, но и к доколумбовому прошлому континета, к страданиям угнетенных, к идеям свободы во многих ее проявлениях. Идейность и отсутствие ограничений самовыражения сделали мексиканский мурализм важным явлением ХХ века. В 1930-е годы художники активно заманивали работать в США, где они создавали такие же выразительные и смелые работы для корпораций.
Главная же идея нынешнего альянса художников, рисующих на зданиях, и власти — создание комфортной городской среды, и в этом они вполне преуспели.
Но не слишком ли мелкая эта задача, чтобы искусство величественных муралов почувствовало себя уверенным, свободным, меняющим не только городские виды, но и горожан? В этой перспективе альянс художников с городской общественностью смотрится куда важнее благоволения властей. Публичное обсуждение пострадавших муралов — важный этап такого сближения, так что, может, и городские фестивали стрит-арта нас еще удивят. Как бы то ни было, деятели этой сферы — художники, кураторы, исследователи, организаторы фестивалей, опрошенные в связи с историей утраты и восстановления мурала Паши 183, настроены решительно защищать это искусство.
