Иван Родионович Баташёв постоянно стремился усовершенствовать своё хозяйство. Так в конце XVIII века возник вопрос об увеличении производства сенокосных кос, кровельных гвоздей и других мелких изделий, которые выпускались на разных баташёвских заводах. Эти заводы, в основном, были предназначены для производства металлоёмких изделий, а изготовление «всякой мелочи» проводилось на небольших участках, выделенных на площадях основного производства. Эти участки часто мешали друг другу и не способствовали увеличению производительности каждого. Поэтому Иван Родионович задумался об организации постоянных участков для массового производства таких изделий. Начать решили с сенокосных кос, в которых был недостаток в стране. Покупкой иностранных кос проблема не решалась, они были дороже, а по качеству не лучше баташёвских. Место для строительства заводской плотины определили на реке Железнице в одной версте ниже по течению после впадения в неё речки Вили. Кроме этого решался и ещё один вопрос – дополнительное аккумулирование запасов воды для Выксунских заводов. Так как новый завод должен находиться ближе положенных 25 вёрст от других заводов одного хозяина (от чужих – 50), то для получения разрешения на строительство в московскую контору Государственной Берг-коллегии Баташёвым было направлено донесение, в котором говорилось:
«Имею я намерение завести в собственных моих дачах, имеющихся в Нижегородской губернии Ардатовской округи в верху реки Железницы вновь завод или фабрику с наименованием по той реке Верхнежелезницкой, с разными горнами, и молотами для перековки цементованной стали, и под мелкими молотами сковки кровельных гвоздей, для перетяжки в разные сорта тонкого железа, и для пробивки и отделки сенокосных кос, к которым потребны малые или так именуемые подвижные доменки для сплавливания из готового чугуна и железа, из чего делается сталь для бойки в косы. Весь же оной материал доставляться будет с других моих заводов. И на все таковое заведение употребить имею собственной свой капитал, не требуя на то от казны никакого себе пособия, где и производство дела сего происходить будет крепостными моими людьми. Сие же ново заводимое расстоянием будет от имеющегося Выксунского моего завода не далее как токмо в десяти верстах, к чему, однако ж, без позволения Государственной Берг-коллегии конторы приступить не смогу».
Прошение на имя Его императорского высочества о получение по указу привилегии на строительство Верхнежелезницкого завода поступило в Берг-коллегии контору 11 января 1798 года, а уже 12 января вопрос был рассмотрен и положительно решён с участием заинтересованных лиц – Баташёва представлял Александр Степанович Севрюков. Казалось бы, остались формальности: направить протокол решения конторы в Берг-коллегию (что и было сделано 27 января) и ждать оттуда подписанного указа с разрешением на строительство. Но времена изменились, в недавно воссозданной Берг-коллегии в дело вмешался её главный директор, сенатор Михаил Фёдорович Соймонов. Указав конторе, что она слишком торопится дать разрешение, намекая, что помучив клиента, следует сначала узнать мнение вышестоящей организации, член правительства преподал урок, как должен действовать чиновник по принципу – «маленький начальник – большая сволочь». 26 апреля контора получила указ от 8 апреля, в котором господин тайный советник предложил выяснить:
«1. В каком пространстве завод тот делать предполагается, с какими точно подвижными доменками, нигде еще доныне неизвестными.2. В каком расстоянии от прочих его Баташева плавильных и молотовых заводов, и не потерпят ли оные в лесах оскудение от нового заведения».Полученный указ был немедленно направлен Баташёву с указанием подробно ответить на вопросы. 19 мая контора получила рапорт от Баташёва с планом завода и обстоятельными ответами на заданные вопросы. Также дополнительно было разъяснено про лес и воду, о которых всегда задаются вопросы в таких случаях, когда есть желание замотать дело и не дать разрешение. Контора 24 мая направила запрос в Нижегородское губернское правление для подтверждения всего указанного Баташёвым, те переправили в Ардатовский земский нижний суд. И 10 августа в контору пришёл положительный ответ из Нижегородского губернского правления. 11 августа в конторе были рассмотрены планы и рапорт Баташёва и заключение Ардатовского нижнего земского суда, присланное Нижегородским губернским правлением. И контора снова постановила: дать Баташёву разрешение на строительство завода. 13 сентября рапорт из конторы с разрешением был направлен в Берг-коллегию и получен ею 16 сентября. Проект Указа от 21 сентября 1798 года, видимо, был согласован и доведён до сведения представителя Баташёва.
Но снова вмешался сенатор, и Берг-коллегия ответила указом от 25 октября с отказом, так как генеральному директору Соймонову «не видно:
1. ... не последует ли подтопу соседственным землям от воды новою платиною в запруде быть долженствующей, так нет и отзыва от смежных владельцев с Баташевым.2. Не сделано еще исчисление, на какое время станет лесов, находящихся при теперешних его заводах ... и ... почему почитают они назначаемый для подвижных печек лес не годным на действие заводов прежних».Получив 2 ноября указ, контора сообщила его содержание в Нижегородскую губернскую контору и Баташёву. 28 марта нового 1799 года был получено конторой заключение из Нижегородского губернского правления, а 4 апреля рапорт от Баташёва. В них сообщалось, что ближайшие соседи в Ардатовском уезде от места строительства завода по речке находятся в сорока пяти верстах, а размер пруда не более двух вёрст вверх и не более 400 саженей поперёк. Что леса для жжения угля, строительства и на дрова за 32 года израсходовано не больше половины, а для нового завода будет использоваться растущая вдоль берега Железницы ольха, берёза, осина, которые не пригодны для получения угля. Московская контора не решилась сразу давать ответ в Берг-коллегию.
Видимо, Ивану Родионовичу Баташёву пришлось самому искать подходы к Берг-коллегии в Петербурге, так как 21 июля сенатор Соймонов направил в Московскую берг-контору предложение: «наискорее требуемые сведения в коллегию доставить с объяснением тут же и причин медленности». Отдельно указав, что «по всем таковым предписаниям впредь делать немедленное исполнение». Получив 28 июля 1799 этот документ, контора, затребовав описание своих действий от Нижегородского губернского правления, подробно описала все перипетии своего общения с Соймоновым. В результате всех действий 25 ноября 1799 года контора в очередной раз рекомендовала дать позволение на строительство завода. Указ на строительство был подписан 26 января 1800 года, а 9 февраля его принял служитель Николай Соловьёв.
Строительство, начатое в 1798, продолжилось на законном основании и 26 июля 1800 «заводской управитель Трофим Жилкин» в своём первом полугодичном донесении о ходе строительства Верхнежелезницкого завода сообщил, что «в силу Указа из Государственной Берг-коллегии канторы» от 21 сентября 1798 и 26 января 1800 годов:
«Плотина земляною работою доканчивается, вода в пруде наполнена, и часть машин построены. И сего июля 24-го числа и действия из руды деланием в доменках уклада началось, из коего просадка стали, и бойка сенокосных (кос) начата ж и производится».На основании рассмотрения в конторе 8 августа данного рапорта было принято решение доложить в Берг-коллегию, что производство на Верхнежелезницком заводе 24 июля началось. Это было исполнено 21 августа 1800 года, а дело о строительстве завода было закрыто. На самом деле строительство продолжалось уже без контроля конторы и вильская часть начала полноценное производство в 1801 году, когда на Верхнежелезницкий завод были переведены мастеровые с Выксунского, Сноведского и Железницкого заводов. А строители перешли на строительство Проволочной фабрики Верхнежелезницкого завода, которая заработала в 1803 году. С этого времени можно считать завершённым проект Ивана Баташёва по строительству Верхнежелезницкого завода для изготовления сенокосных кос, гвоздей и прочей мелочи. Со временем разделённые части Верхнежелезницкого завода организационно были преобразованы в Вильский и Проволоченский заводы, продолжая работать в единой технологической связке. И не удивительно, что в 1927 году, когда Проволоченский завод сгорел, вскоре и Вильский завод был остановлен.
Источники информации: 1. РГАДА, ф. 271, оп. 2, дд. 503.
