"Выксунский рабочий" задумали серьёзный проект: рассказывать о русской национальной культуре на примерах жизни малой Родины. Ведь культура – это огромное целостное явление, это то, что делает людей нацией, народом.Академик, искусствовед, филолог Дмитрий Лихачёв писал о том, что историческая память народа – это фундамент, без которого не может быть воздвигнуто или сохранено величественное здание национальной культуры: «Благодаря памяти прошедшее входит в настоящее, а будущее как бы предугадывается настоящим, соединённым с прошедшим». Вот почему так важно воспитывать человека в моральном климате памяти: семейной, трудовой, народной. Мы будем раскрывать в своём проекте темы о речи и языке, о добре и зле, об уважении родителей и о памяти предков, о любви к малой Родине и стране. И всё это о нашей национальной культуре. Сегодня мы рассказываем о двух составляющих: пении и памяти бытовой, оставленной нам предками в песнях и предметах их жизни.
Как выйдешь на пазьмо, так и запоёшь
На празднике «Нам года не беда», который проходил в Шиморском осенью прошлого года, выступление фольклорного ансамбля из Чупалейки было признано самобытным и истинно народным. На сцену вышли бабушки не в пошитых современными портными костюмах, а в тех кофточках, сарафанах и фартуках, в которых гуляли на праздниках их родные. И запели они песни, которые когда-то слушали в детстве, и которые запомнили, пронесли через годы лихолетья и радости. Певуньи сохранили даже выговор и диалект тех мест, откуда родом. Они явили как раз те святыни, что составляют русскую национальную культуру.
…Вместе с Юрием Чичеевым, собирателем фольклора, аранжировщиком и музыкантом, заслуженным работником культуры России, мы поехали в Чупалейку. Утро, дорога пустынна. Юрий Васильевич – умный собеседник, озабоченный состоянием культуры в нашей стране и отдельно взятой Выксе со окрестностями. Говорили мы с ним о многом: и о том, как важно сохранить тот пласт культуры, что передали нам в наследство предки, и о том, что такое национальная культура, насколько ёмко и объемлюще это понятие. В него входит и наша наука, и тысячелетний опыт, включающий в себя ценности всего человечества, а не только России. Это памятники античности, произведения итальянских, французских, немецких, азиатских народов, которые сыграли немаловажную роль в становлении российской культуры, стали одной из составляющих её развития. С болью говорил он о том, что культура сильна традициями, и нельзя разделить её на части. Отдельно – музеи, отдельно – музыка, театр, живопись и т. д. Это огромное таинственное поле, урезать какую-то отдельную составляющую и преступно, и невозможно. Потому и песни – это тоже частичка огромной российской истории.
– Я много поездил по деревням Выксунского, Навашинского, Кулебакского районов, слушая песни, записывая их, потом аранжируя. Меня поражает жизненная стойкость тех женщин, что сумели сохранить чистую душу. А если душа чистая, то и песни такие же. Эта память делает нашу жизнь интереснее, значительнее, одухотворённее.
Вот и Чупалейка. Главная улица. Дома стоят пустые и разрушаю-щиеся через один-два. Покидают люди деревню. И когда видишь домик, у которого окна поменяны, а в старый сруб заботливо вставлены новые брёвна, то кажется, что не всё так и плохо. Но здание клуба, или как его теперь называют, Дома творчества, мы всё-таки проехали, не ожидая, что культурный центр выглядит так. Сам дом, конечно, добротный, каменный, объёмный, и крыша покрыта шифером, но… окна его заложены кирпичом. Потом-то мы поняли, что сделано так не от хорошей жизни, а для экономии тепла. Два больших дома принадлежали до революции богатому человеку и были соединены между собой переходом. Новая власть по-своему распорядилась домами. В одном разместился клуб, и это спасло здание от разорения, а в другом поселились жители села. Стоило людям выехать из дома в квартиры, как он стал разрушаться. Никто в совхозе не сделал даже попытки спасти или сохранить его. Теперь от дома остались только крепкие стены.
Входим вовнутрь и застываем у входа. Нас встречают русские женщины в ярких одеждах: красных сарафанах с лентами, кофтах с рукавами-буфами, а платки-то, платки какие расписные да узорчатые! Сейчас таких в магазинах не найдёшь, если только в сундуках бабушек.
Пока подходили новые участники ансамбля, мы с Юрием занялись делом. Он настраивал аппаратуру, я рассматривала коллекцию платков и шалей, что красовались на одной из стен клуба, а потом вошла и в русскую избу, которая разместилась на сцене. Заведующая клубом Юлия Алексеевна Грязнова называет избу уголком русского быта. Если бы её увидел директор какого-нибудь этнографического музея, то по-хорошему позавидовал бы. Здесь всё, начиная от печки и заканчивая зыбкой-люлькой, деревянной кроватью и прочей деревянной и лыковой утварью, говорит об укладе жизни предков. Даже рамка с фотографиями на стене красноречивее и убедительнее долгих рассказов. Вот она, та память, которая, по словам Дмитрия Лихачёва, основа совести и нравственности, основа культуры. В ней – уважение к труду наших предков, к их трудовым традициям, обычаям, песням и развлечениям.
Когда все собрались, началось пение. Вначале нестройное, потом голоса набирали силу и уверенность. И зазвучала многоголосная грустная русская песня. В ней пелось о девушке, попавшей на чужбину, о горькой доле одинокой и покинутой, о берёзке и о том, как разлучила с любимым война… Потом грусть разогнали задорными частушками, и вновь – раздумчиво-печально. Мелодия лилась свободно, женские голоса тянули её, потом, сделав паузу, вновь вытягивали, и так плавно и легко звучала песня, что хотелось, чтобы она не заканчивалась. Вот потому, наверно, русские песни такие долгие и по сюжету. Вьётся, вьётся напев, и новый поворот в судьбе героев, и новые обстоятельства…
Сели передохнуть. Знакомимся. У всех женщин стаж работы в совхозе 40 и более лет. В основном, работали доярками на ферме. Нина Подуруева и Татьяна Зайцева и сейчас ещё подменяют товарок; Евдокия Заготовкина и Антонина Колобаева работали в бухгалтерии совхоза; Тамара Королёва и Полина Лёскина – учителями в школе. Живут они в селе с рождения, здесь жили их родители, здесь их последний земной приют. В деревне одиноко, но эти женщины не унывают, у них есть песня и есть человек, который объединил их для пения. А петь в деревне любили всегда. Вот что рассказали певуньи:
– Работали-работали всю жизнь, да ничего не заработали. Песня осталась с нами.
– Когда поёшь, будто вся тяжесть сваливается. Я вот и не хотела сегодня идти. А пришла и боль отступила. И так ведь часто бывает, однако унынию не предаюсь.
– Пение – это радость. Выхожу на пазьмо (прим. ред.: усадьба, усад, земельный участок) и пою, пою. Грусть уходит, тоска развеется.
– Я пою всегда. Убираюсь, готовлю обед и пою. Всякое в жизни бывает. Бывает, что соберёмся на репетиции и споём, и спляшем, и поплачем.
– У нас раньше вся деревня была певучая. Помню, девчонками ещё бегали в деревню Мярю, там на ферме доярки так хорошо пели! Песни старинные, красивые и в основном грустные.
– От мам и бабушек запоминали и мелодию, и слова. Как пели женщины, как тянули! Из двора во двор ходили и кто кого перепоёт.
Сначала женский ансамбль пел а капелла, а потом пригласили Валерия Еловёнкова, гармониста, и песни зазвучали с новой силой. А когда пришла пора расставаться, женщины исполнили песню, слова и мелодия которой отражают нынешнее положение деревни. Песня новая и поют её братья Краснопёровы из Пермского края. Но мы её услышали с Юрием Васильевичем в Чупалейке. Не могу удержаться, чтобы не привести её слова.
Колхозное поле, колхозный амбар,
И в клубе колхозном играет баян,
Скажи, председатель, кому мы нужны,
Живём мы как будто во время войны.
Колхозное поле быльём поросло,
В колхозном амбаре зерно проросло,
А в клубе скучает один баянист.
Кому, председатель, нужна эта жизнь.
Россия, берёзовый край, и родники,
Останутся скоро в селе одни старики.
Зачем разорили деревни страны?
Такого не знали во время войны.
Давай, председатель, народ соберём,
И с песней хорошей работать пойдём.
Посеем пшеницу, наполним амбар,
Придём к баянисту, чтоб он не скучал,
Давай, председатель, по-божески жить,
Как мать или сына Россию любить.
Россия, берёзовый край, и родники,
Останутся скоро в селе одни старики.
…После такой песни и говорить, и петь уже не хотелось. Проводить нас вышла Юлия Алексеевна. Кивнув головой на здание клуба, рассказала, что ремонт фасада делала сама, восстанавливая выпавшие из фундамента кирпичи, а потом потянулись и самые активные женщины. «Да, здесь остаются одни старики, но вы видели, что дома оживают? Вот ансамблем уже заинтересовались. А нам сейчас очень нужен гармонист. С ним спорее бы дело-то пошло, – сказала Юлия. И добавила: – А ещё мы хотим, чтобы в селе не закрывали школу».
Елена Липатова. Фото Юрия Чичеева Просится сердце в полёт…Когда в прошлом году в «Выксунском рабочем» появился большой материал о роли хорового пения в жизни, то я поймал себя на мысли, как давно ждал такой статьи, потому что сам прошёл школу хора и знаю, насколько это важный урок. А теперь делюсь своим опытом. Сейчас много говорят о культуре и воспитании, пытаясь понять, откуда у нас пошло бескультурье. Всё пошло из 90-х годов, когда мы позволили культуре утонуть в потоках пошлятины и непотребщины. Наш красивый язык замусорен англицизмами, варваризмами, блатным жаргоном. А ведь язык – душа народа. Для того чтобы сохранить свою национальную культуру, давайте начинать с народной музыки. С пения русских песен, с создания хоров при школах.
Да! Да! Да! Школа закладывает все основы знаний, культуры, физкультуры на профессиональном уровне. Это же общеизвестная истина. В 1961 году после триумфального полёта Юрия Гагарина весь мир облетела фраза, сказанная на экспертном совете у президента США, объяснившая главную причину отставания самой богатой страны в мире: «Нас победил советский учитель». И США сразу же приступили к реорганизации системы общеобразовательных школ, взяв многое от системы образования СССР (к слову сказать, это была система гимназий дореволюционной России). Через школу государство осуществляет стратегию развития своей страны. Это и возможность для каждого ребёнка быть не только учеником (по факту), но и участником строительства своей Родины, именно участником, а не зрителем.
Альма-матер (буквально – кормящая мать) должна (и делала!) «кормить» школяра, студента не только «гранитом наук», но и духовной пищей, и обязательно в меню должна быть песенно-музыкальная «кашка».
…Чтоб грызя гранит наук,
Не сломать зубов,
Пой везде и всюду, друг,
Пой и будь здоров…
Это из бардовской песни института стали 60-х годов. В стихах Е. Сойки (кстати, доктора филологических наук, сотрудника Карельского научного центра РАН), наткнулся на строчку: «Болящий дух врачует песнопение». Взрослые легко вспомнят много «грустных» песен, их пели и поют за праздничным столом. Это душа вздрогнула сопереживанием с другой душой, сочувствием к другой, прошлой душе. Строй солдатский – мощный объединитель, но это приказное объединение, а песня объединяет людей по душевному позыву. Вот когда рота в одну глотку вдруг взрывается песней, то её сила возрастает многократно. Поёт дух, а не тело, а дух победить нельзя, не получается. Вы послушайте, когда в церкви прихожане в едином порыве заводят: «Верую во единого Бога отца, Вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым…» И согбенные годами, жизненными невзгодами, шамкающие в миру беззубым ртом старушки вдруг начинают выпрямляться, песнопение превращается в гимн-клятву-скрепу, и в это время нет такой злой силы, которая бы поколебала единую душу.
Самодеятельное хоровое пение, занятия, репетиции – это же не просто для общения, это единение душ по родству интереса.
Мне повезло жить во времена, когда хор был почти в каждом учебном и производственном коллективе. В словаре музыкальных терминов (Музгиз, 1950 г.) отмечается, что «…в советском Союзе работает свыше 30 тысяч хоровых самодеятельных коллективов». Я начал петь в хоре начальной школы №7, пел в хоре техникума (ВМТ), в заводском хоре (ВМЗ), в хоре института стали (МИСиС), в церковном хоре Христорождественской церкви, в фольклорном ансамбле «Родники», который был организован в ДК им. Ленина (ДРО), а потом перешёл в ДК им. Лепсе (ВМЗ). Лучшие воспоминания прожитых лет связаны с хорами. Каждый хор дарил мне друзей и частичку своей души. Сейчас в Выксе действующих хоров меньше, чем пальцев на одной руке. Самый известный из оставшихся – это академический народный хор ветеранов металлургического завода. Когда слушаешь этот хор, то испытываешь не только умиление от мысли, что поют бабушки и прабабушки, но и наслаждение от слитого в аккорды живых голосов полёта песни (руководитель Ольга Воронова).
Но чтобы появились новые Синявские, Зыкины, нужны детские хоры, действующие постоянно. Должны быть хоры в каждом учебном заведении, в каждом производственном коллективе. Ведь имеем спортивные секции, сооружения, … но это для тела, а хора (для души) нет. Содержание хора в десятки, даже в сотни раз дешевле спортсекции.
Хоровое пение – это громадный культурный пласт. Нельзя «посыпать» его прахом забвения или укатывать под асфальт.
Эдуард Чернышов, в прошлом хорист.
Фото из архива редакции «ВР»
